Дела святейшие
Шрифт:
Петер тяжело вздохнул:
— Все так и не так. В ту ночь, когда я оказался в музее, случилось еще кое-что: пропала коллекция золотых монет, но главное... был убит человек. Директор музея.
— Ты убил его! — Софи охнула.
Петер медленно, словно ведя многолетний спор с самим собой, покачал головой:
— Нет, я не убивал его. Я его презирал, но не убивал. Все же он был отцом моей жены. Хотя я ее и не любил. Но я порядочный человек, я жил в их доме, у нас родилась дочь. Я не мог убить своего тестя — ведь мы стали родственниками. И уж тем более
— А кто же тогда это сделал?
— Понятия не имею. Но только когда на следующий день обнаружили труп директора, а меня опознали как человека, посетившего музей ночью, мне пришлось бежать. Я едва успел заскочить домой, чтобы попрощаться с женой, попытаться убедить ее, что не я виновник гибели ее отца... Обещал, что обязательно вытащу их с дочерью, но... — Узловатые пальцы сжались. — В общем, не сложилось. Уже много позже, когда Литва стала самостоятельным государством, я хотел перевезти жену с дочерью на Запад. Елена отказалась. Даже обсуждать эту тему не стала. Единственное, на что она согласилась, — получать деньги для нашей дочери. И так продолжалось до вчерашнего дня.
— А что произошло вчера? — подозрительно нахмурилась блондинка.
Петер кивнул на лежащий на столе конверт.
— Я получил от жены письмо, где она пишет, что смертельно больна и что я должен обеспечить дочери будущее. Если до первого числа этого месяца она не получит указанную сумму, то выдаст мой адрес полиции: ведь все эти годы меня разыскивают за ограбление и убийство.
Тонкие пальцы сжали виски.
— Я ничего не понимаю! Какая-то идиотская история. Почему твоя жена не захотела переезжать на Запад? Почему ты не послал ей сумму, о которой она просила? Неужели она хотела все?
— Нет. — С глухим отчаянием Петер всматривался в темнеющее небо. — Она хотела меньше, чем я бы сам ей дал. Проблема в другом. Письмо дошло до меня только на следующий день после ее смерти.
Блондинка беззвучно ахнула.
— И что же теперь будет? — прошептала она.
— Что будет? — Мужчина тяжело вздохнул. — Не знаю. Скорее всего завтра-послезавтра здесь появится Интерпол, наше имущество опишут, брак признают недействительным... — Он порывисто схватил руки жены. — И есть только один выход: бежать! Дорогая, мы покинем страну, посмотрим, как ситуация станет развиваться дальше. Ведь моя бывшая жена могла опоздать не только с письмом ко мне, но и с обращением в полицию. Такое тоже возможно... — Глаза смотрели умоляюще, словно у побитой собаки. — Ну а если сюда никто не придет хотя бы в течение полугода, то мы вернемся. За это время мы успеем съездить в монастырь, уладить все дела.
Софи, не отрываясь, смотрела на квадратный сапфировый перстень мужа.
— Как странно, что ты не сделал это раньше, — медленно произнесла она.
— Что именно?
— Не забрал свои сокровища.
Петер пристально посмотрел на жену, во взгляде промелькнуло нечто похожее на раздражение.
— Зачем? У меня было достаточно денег. Хранящиеся в монастыре сокровища принадлежат не просто конкретному
Блондинка фыркнула:
— Что за чушь ты несешь! «Род», «страна»! Деньги — это просто деньги. Ты что, собираешься все раздать босякам?
— Значит, тебя интересуют только деньги? — Петер вспыхнул.
— Нет, конечно! — Софи мгновенно поняла свою ошибку. Прижавшись к мужу всем телом, она принялась мурлыкать: — Просто я не понимаю, зачем ты туда собрался, если все хочешь раздать?
— Не раздать, а передать... Но дело даже не в этом. — Голос Петера звучал взволнованно. — Главное, что я понял, — с этим необходимо покончить! Я должен найти настоящего преступника, вернуться на свою родину, в свой город, вернуть дочь, возродить свой род...
— Вернуть дочь... — Софи задумчиво смотрела в темноту. — Интересная мысль.
Мужчина тут же размяк.
— Понимаешь, моя бывшая жена была категорически против моего общения с дочерью...
Блондинка подняла злые глаза.
— Прости, я, наверное, что-то упустила. При чем здесь твоя дочь? Вернуться в Литву — пожалуйста, поселиться в старом замке — тоже не против, но зачем тебе дочь?
Петер растерялся:
— Ну как же... Мы должны вместе восстанавливать наш род. Ведь она его продолжательница...
— Ты что, собираешься делить замок и сокровища с дочерью?! — вскричала Софи.
— Милая, ты даже не представляешь, сколько там! — рассмеялся Петер. — На всех хватит.
Но полячка ничего и слышать не хотела.
— Ты с ума сошел. Ты не знаешь современную молодежь! Она оберет тебя до нитки, обвинит в смерти деда, матери, Сальвадора Альенде, запрячет в тюрьму и все загребет себе. Зачем тебе вообще с ней встречаться?
— Потому что она моя дочь, — растерянно проговорил Петер. — Единственная наследница. Кроме того...
— Не пори чушь! — отрезала Софи. — Я рожу тебе мальчика. Надо будет, рожу и десять мальчиков, а она, может быть, наркоманка. Почему твоя бывшая пыталась ее обеспечить? А? Твоя дочь должна уже давным-давно зарабатывать сама. Вот увидишь, она или бездельница, или алкоголичка. Дай ей сколько-нибудь денег и забудь...
Петер побледнел и резко поднялся.
— Софи, — тихо произнес он, — я тебя очень люблю, но если ты еще когда-нибудь позволишь так отзываться о моей дочери, клянусь, нам придется расстаться.
Пухлые губы жены задрожали, в глазах промелькнул испуг.
— Ты меня неправильно понял, — тут же заурчала она, — я только хотела сказать, что нужно быть осторожным. Ведь вы не виделись столько лет! Вряд ли у нее сохранились дочерние чувства. А с тебя еще не снято обвинение...
Опустившись обратно в кресло, Петер взял руку жены:
— Я понимаю, ты переживаешь... Но прошу — будь терпимее, все-таки она моя дочь и я перед ней очень виноват...
— А этот медальон, он у тебя?