Дельцы. Автомобильный король
Шрифт:
Он пребывал в своем большом каменном доме или в собственном парке, где были деревья, цветы и его любимицы — птицы. На них можно было положиться, при хорошем обращении они ведут себя как положено, не то что злобные и неблагодарные люди. Дети, старомодные танцы и скрипачи, играющие джиги, вот что услаждало сердце несчастливого старого короля. Но дети, которых он собирал вокруг себя, должны были быть хорошо упитанны и счастливы; да не осмелится никто упомянуть о десяти тысячах голодающих ребят, которые каждый день становятся в очередь за куском хлеба в городе Детройте! Да не коснется никто наболевшего вопроса, не заговорит о требовании муниципалитета, чтобы Генри взял на себя часть заботы об этих детях, поскольку их родители в большинстве
Когда-то в Детройте было добронравное городское управление, которое финансировал Генри и которое выполняло его волю. Но жители города были недовольны, они отозвали фордовского мэра и избрали нового по собственному усмотрению, судью Мэрфи, ирландца-католика, и он был из тех, кого Генри называл демагогами, мечтателями и агитаторами, всеми теми словами, которые выражали ненавистное ему слово "политик". Детройт получил теперь что хотел, и Генри предоставил городу вариться в собственном соку.
Мэр-"демагог" назначил "комитет по безработице", который установил, что город расходует семьсот двадцать тысяч долларов в год на то, чтобы не дать умереть с голоду бывшим фордовским рабочим. Отдел социального обеспечения обвинил Генри в том, что он уволил отцов пяти тысяч семейств и ничего не сделал для оказания им помощи. Великий промышленник и специалист по улучшению рода человеческого потерял вкус к танцам, а сын его Эдзел, который обычно не обращал внимания на газетные сплетни, поместил в "Нью-Йорк таймс" пространную статью, пытаясь опровергнуть это обвинение. Кого в конце концов считать фордовскими рабочими? До каких пор Фордовская компания должна нести ответственность за тех, кто когда-то работал на ее предприятиях? Отсюда можно было сделать вывод, что Фордовская компания принимает на себя ответственность за тех, кто работал на нее в недалеком прошлом. Эбнер Шатт, к примеру, был бы очень рад получить такую весть от сына своего хозяина, но по неведомой причине об этом в статье не было сказано ни слова.
63
Вскоре после войны американское правительство постаралось отделаться от флотилии грузовых судов, которые были построены для снабжения армии и в которых мировая торговля не нуждалась. Генри купил сто девяносто девять этих судов, доставил их в Ривер-Руж и методически искромсал, всему найдя место на своем огромном заводе. Он не рассчитывал нажиться, его это забавляло, как других забавляет решение кроссвордов. Страстью Генри было сохранять вещи и изыскивать способы изготовления вещей.
Вместе с судами прибыли их команды; и по мере того, как суда один за другим шли на слом, освобождались люди, которым надо было найти место в фордовской империи, — еще одна проблема, интересующая Генри. Среди них был широко известный матрос-боксер Гарри Беннет; у него был внушительный вид и такие же кулаки, и он обладал качеством, которое было основой закона и порядка при древней системе феодализма, — когда он поступал на службу, он считал хозяйское дело своим кровным. Генри, живя при системе современного промышленного феодализма, испытывал потребность сродни той, которая побудила турецкого султана обзавестись янычарами, а итальянских князей эпохи Возрождения — кондотьерами; для охраны Генри и его миллиарда долларов требовалась целая армия хорошо вооруженных и обученных людей.
Беннет стал начальником фордовской "служебной организации" — такой титул можно было дать только после того, как миллиард долларов вытравил весь запас юмора в душе его обладателя. В обязанности Беннета входили организация и обучение трех тысяч шестисот частных полицейских, которые охраняли заводские ворота, наблюдали за работой во всех цехах, сообщали о нарушениях тысячи правил и толкались среди рабочих, выслеживая недовольных и смутьянов,
Контрабандная торговля спиртными напитками была уже не та, что прежде, потому что головка контрабандистов с таким успехом подкупала правительственных чиновников, что работа Генри Форда Шатта стала мало чем отличаться от обязанностей шофера грузовой машины, и его заработок соответственно сократился. Но случилось так, что брат хозяина Генри Шатта занимал высокий пост в фордовском "секретном отделе", и он попросил Генри разузнать ему всю подноготную о шайке контрабандистов, которая вмешивалась в политическую жизнь Дирборна, где выборы находились под контролем Форда. Информация, доставленная Генри Шаттом, оказалась столь полезной, что в течение некоторого времени он имел двойную службу за двойное вознаграждение; он был чем-то вроде шпика, следящего за шпиками, знал все ходы и выходы детройтского дна, и ему были известны такие факты, которые взорвали бы политический и промышленный режим Детройта, если бы он не держал их за пазухой и не торговал ими с расчетом. У Генри опять завелись деньги, и время от времени он навещал родителей и выручал их.
На протяжении многих лет американскому народу твердили, что милосердный мистер Форд помогает бывшим преступникам загладить свою вину; американский народ, считал, что это достойное и благородное дело. Но методы работы Фордовской автомобильной компании постепенно менялись, и теперь компания нанимала бывших преступников не для того, чтобы они учились жить по-новому, а чтобы продолжали жить по-старому. Американскому народу еще предстояло познакомиться с этим.
64
У Эдзела Форда было четверо чудесных детей, три мальчика и девочка, и они стали главным утешением в жизни Генри. Они были отделены от всех детей мира, потому что им предстояло унаследовать обширную фордовскую империю, им предстояло продолжить род Форда и его традиции. Их тщательно готовили к этой миссии, чтобы они достойно ее выполнили и оправдали дело всей жизни Генри — апологию системы наследственной монархии в промышленности. "Демократии не касается вопрос о том, кто должен быть хозяином" — так писал Генри в одной из своих книг.
Одним из последствий кризиса было новое ужасающее явление в американской жизни — волна похищений детей. Организованные шайки бандитов уводили детей богатых родителей, требовали за них выкуп, нередко жестоко обращались с ними, а то и убивали, если дело проваливалось. Страх омрачил жизнь автомобильного короля; его преследовала мысль, что такая ужасная судьба может ожидать и его обожаемых внуков.
Экономическая подоплека этих преступлений была достаточно ясна для всякого, кто задумывался над этим. Дети бедняков играли на улице, и им не грозила никакая опасность, во всяком случае, со стороны похитителей детей; в те дни многие бедняки не имели бы ничего против, если бы похитили их малышей, при условии, что дети будут сыты. Но когда про человека известно, что у него в банке лежит двести миллионов наличных денег, есть надежда на богатейший в истории выкуп. Бандиты знали это, и Генри знал, что они знают; и покой его был нарушен, и любовь и братство умерли в его сердце, а страх и подозрительность возросли. Покой бежит чела, венчанного короной.