Делириум
Шрифт:
Мы же путешественники, а путешественникам все ворота открыты, даже в великий пост можно бутерброд с салом и горилки. Манчо остался сторожить наш волшебный корабль, а я вместе остальной командой отправился за добычей в село Красавино.
Мы шли сначала излучиной реки, пугая наглых деревенских котов, потом свернули на юзаный колдобинами большак; на горизонте, зажатый альпийскими холмами, появился город. Миновали фабрику в стиле ивановского конструктивизма и среди поворотных прудов и зарослей боярышника обнаружили жильё* – милые голубые дворики. Во дворе школы № 15 стояла рубка подводной лодки –
Я, конечно, ещё во время службы подозревал, что мы ходили не только под водой, но и под землей. Сидишь четыре месяца в герметичной колбе, без окон и дверей и слышишь – метро где-то стучит.
В городе домов было много, но жителей не было. Только какой-то мужик беседовал с козой в глубине аллеи, да две бабки ругались у покосившейся телефонной будки. Мы спросили их: «Где поссовет?». И как они относятся к тому, что у них здесь атомные подводные лодки ползают? Наш внешний вид был для жителей Красавино совсем не в формате местных традиций. Я был в детской дырявой панаме на голове и в пальто выцветшего кадмия. Синус даже на туриста не был похож, в своих маргинальных портках он выглядел просто страшно. А Снорк всех шокировала огромными черными очками от солнца, причём накрапывал дождик. Нас сразу окрестили лешими. Было непонятно, плохо это или хорошо?
Поссовет оказался рядом со школой – пузатый домик с колоннами и клумбой, с цветами, выращенными с любовью сельскими депутатами. Среди роз, хризантем и благородных петуний торчали плотным строем головки дикого мака. У Синуса затряслись коленки, и он бросился в центр этой клумбы. Мы со Снорк проникли в чрево административного лабиринта и направились прямиком к круглому кабинету, во флигель второго этажа. За столом сидела тётенька, у которой на голове красовалась скрученная из чужих волос крепость. Вокруг сидели три одинаковые старушки в народных сарафанах и дядька в русской косоворотке. Снорк пустила слезу, я показал паспорт водолаза, и карточки нам выдали. Внизу внутри чудесной клумбы маячила худая попа Синуса, он стриг головки, совершенно не щадя розы.
Оказалось, что лодка сюда приползла не случайно. В школе учился мальчик – Сергей Переминин, он попал на флот, на атомную лодку. На лодке загорелся реактор. Сергей отрубил главный тумблер, упало АЗ*, но из реактора он уже не вышел. Герой ушёл вместе с лодкой на глубину 6000 метров. Так он там и живёт, один среди рыб. За подвиг ему дали золотую слезу Героя Советского Союза.
В местном продмаге для нас вскрыли закрома. Выдали четыре бутылки водки, по одной на рыло, сало, крупы, консервы, морскую капусту и пчелиные соты для Снорк. Огурцы мы так, на грядках собрали и зачем-то зачётную тыкву.
Синус всю дорогу до речки нежно обнимал завернутые в его единственную куртку, вырванные по всем правилам с корнями маки.
Жирные искры костра ласкали лиловую лысину Марса. В воде, в лунной дорожке, вибрировали хвостами русалки.
Корабль мы отремонтировали в природном доке. Надстройку подняли выше и устелили её еловым лапником. По центру горел костёр, заключённый в металлический периметр. На огне возмущённо визжал
У нас был уверенный запас бухла, соль, сахар, греча и чернушка. Уху варили в чайнике. Рыбу ловили руками. Нас радостно приветствовали аборигены на берегу и пассажиры опасной «Зари». Голопузые деревенские дети сопровождали республику «Свободный Тибет» весёлой стаей, параллельным курсом.
Нам с Манчо тяжело давались ночи. Пока нежная часть команды спала на лапнике, мы сидели по колено в воде, между нами плавал костёр, грозя опрокинуться и залить всё вокруг кипятком. Периодически мы проваливались в галлюцинаторный сон. Тогда казалось, мы пересекаем Стикс*, за нами гонится трехглавый Цербер*, берега плавятся раскалённой лавой, на горах пыхтят вулканы. Или Циклопы собирают свою мясную жатву, в погоне за монетой золотой луны.
Под утро второй ночи Манчо вдруг истошно заорал: «Папа, не надо…». Ему привиделось, что я его отец – адмирал, собираюсь пороть его ремнём…
Мы долго не задержались в городе. Главным событием был поход в баню и посещение рюмочной. В бане толстые старушки заставили Снорк застёгивать невероятных размеров бюстгальтеры. А в рюмочной мы познакомились с бригадой поморов. На деревянных бочках, внутри дворика, поверх сухих трав выпили штоф горилки, закусывая копчёным судаком…
2. Зелёненькие (сразу из Устюга в Саратов).
Идея была такая. Ночью загрузиться в последнюю электричку, с тем, чтобы как можно дальше откатиться от Москвы. Потом добираться до Саратова автостопом. Конечным пунктом назначения было село «Зелёненькие».
Дело в том, что ещё зимой мы познакомились со странной тётенькой – ее звали Фира-директор. Фира носила узбекские штаны и длинные юбки, имела колючий бесцветный глаз, волосы убирала в пучок. Это был вулкан и водоворот в одном флаконе. Она буквально не могла спокойно сидеть на месте, всё время скакала, тёрлась спиной о колонны и яростно жонглировала бутылками. Алкоголь сыпался у нее из рукавов просторной размахайки.
Фира-Деректор имела хриплый мужской бас и манеры резкого волжского подростка. Она была скорее некрасивая, но ярость, живущая в этом худом теле, притягивала мужчин. Так вот, у этой Фиры и у мужа ейного, которого почему-то звали «Сундук», был огромный кирпичный дом на берегу Волги, в селе Зелёненькие, в бывшем детском саду. Там над пропастью Волги находилась фабрика прогрессивной керамики. Мы обещали обязательно навестить Фиру летом!
Ночью мы рванули на вокзал, в суматохе потеряв пьяного в дупель Манчо.
Вагон электрички был пуст. Мы с комфортом расположились и решили поужинать – порезали грудинку, разогрели сухим спиртом кофе в кружке, достали связку воблы и разлили по стаканам. Закусывали, развалившись, как в каютах парохода, каждый в своем отсеке. Синус как обычно бренчал на гитаре: «Секси Дуня Кулакова покупает ананас; У неё пиджак лиловый, у неё подбитый глаз; Секси Дуня Кулакова покупает огурец; Это было очень клёво, но теперь всему…». Но в какой-то момент до нас стало доходить – поезд не делает остановок!