Делирий
Шрифт:
— А обученные дельфины или косатки?
— Да кому это надо, торпедировать платформу касатками? — удивился Зяблик.
— Дай бог, чтобы никому, — жёстко сказал Афанасий. — Но мы должны предусмотреть все варианты, даже если они и кажутся кому-нибудь дурацкими. Идите в кубрик, работайте по своим методикам.
— А ты? — спросил Джокер.
Афанасий заметил яркий костюм Кирилла Силантьевича.
— Я потолкую с начальником смены. Майор, проводи.
Шаймиев махнул рукой экстрасенсам, направился к лестнице. Члены группы потянулись за ним, косясь на море и на появившиеся на горизонте
Двигуненко взглядом спросил у командира, что ему делать.
— Постереги кубрик, — сказал ему Афанасий. — Чтобы никто им не помешал.
Тарас ушёл вслед за остальными.
На палубу взобрался Кирилл Силантьевич.
— Ну как, осмотрелись?
— Всё отлично, приступаем к работе.
— А что собираетесь делать конкретно, если не секрет?
— Изучать психосферу, — усмехнулся Афанасий, вспомнив фразу Шаймиева. — Сколько людей сейчас работает на платформе?
— В смене тридцать человек, работаем по шесть часов. Но это ещё не штатное расписание, чисто наладочное, предпусковое. Вообще численность экипажа буровой — сто двадцать человек, по сорок в смене, каждая будет работать по четыре часа через восемь.
— Я имею в виду, сколько людей на платформе в данный момент.
— Этого я не знаю. Наших — около сотни, и ваших человек десять.
— Кого вы имеете в виду — «ваших»?
— Ну как же, — ухмыльнулся Кирилл Силантьевич, — разве вы не из безопасности?
Афанасий сдержал ответную улыбку. На платформу перед запуском действительно
могли пропустить только специалистов с соответствующими допусками и чекистов.
— Советую на эту тему не распространяться.
— Я понимаю.
— Пограничники давно здесь стоят?
— «Севастополец» пришёл вчера, до этого «Бора» дежурил, ракетный катер на воздушной подушке. Сколько пробудет этот, не знаю. «Балкер» — наше судно, привозит материалы и готовые конструкции. Корабли автономны, и экипажи на платформу не высаживаются.
— Металлодетекторного контроля у вас нет?
— Зачем? Мы же не аэропорт. На берегу знают, кого сюда посылают.
— Что ж, спасибо за приём.
Афанасий кивнул, и начальник смены убежал, мгновенно переключившись на решение своих проблем. Заботы чекистов ему были непонятны.
На вертолёт спикировал альбатрос.
Афанасий проводил его взглядом, прошёлся вдоль ограждения взлётно-посадочной площадки, прислушиваясь к своим ощущениям, и ему вдруг показалось, что кто-то посмотрел на него из глубин океана, изучающе и недобро.
— Чёрт побери! — медленно процедил он сквозь зубы, чувствуя холодок, пробежавший по спине.
Тренировки сделали своё дело.
Роман и раньше считал себя очень спокойным и уравновешенным человеком, а научившись управлять словом, согласно инструкциям ФАГ а, и телом — на основе рекомендаций интуитивной системы боя, и вовсе перешёл в «созерцательно-безмятежное» состояние, которое отнюдь не характеризовало его как флегматика или меланхолика. Просто он научился реагировать на движение вокруг, а в глобальном смысле — на вызовы социума, до того, как это отмечало сознание, то есть на инстинктивно-подсознательном уровне.
После того как на его глазах кодирант (кавказец на джипе) выполнил заложенную в него программу, Роман начал
— Да, есть такие подозрения, — сказал ему Варсонофий. — Филармонию возглавляет Юлиан Припечко, известный в городе хореограф. Он масон и не скрывает этого, потому что чувствует себя абсолютно вольготно. Начальник милиции Пскова — его кум. Вполне возможно, Припечко является эмиссаром АПГ. А Спортивная площадь давно находится под нашим наблюдением. В спортзале работает известный Клуб единоборств, который посещают все бандиты города и охранники местных чиновников. Кстати, «Форд Мондео», который ты засёк недавно, принадлежит охране Клуба.
— Тогда это «шестёрки» местного отделения АПГ.
— Мы ими занимаемся. Послушайка, Роман, ты ведь действительно целитель, Харитоныч мне рассказывал, не посмотришь коленку моей дочуры? Болит она у неё, спать не даёт.
— Она не жаловалась, — осторожно сказал Роман.
— Зачем ей тебе жаловаться? Она никому не жалуется, даже матери, не приучена жаловаться. Да только вижу я, мучается бедная. Уже и прихрамывать начала, платья перестала надевать, только брюки.
— Пусть приходит, посмотрю. Девочка она симпатичная, а красота, к сожалению, всегда требует жертв.
— Мне об этом можешь не говорить. Юнька работает в рекрутерском агентстве, такое порассказывала. Девчонки ищут работу, многие согласны на всё, лишь бы устроиться получше, повыгодней, вот и продают красоту свою природную. К слову о красоте. Слышал формулу? Тезис первый: красота требует жертв. Тезис второй: красота спасёт мир. Вывод: спасение мира потребует жертв.
Роман улыбнулся.
— Вы умеете читать мысли.
— Только свои, да и то со словарём, — пошутил Варсонофий невесело. — Значит, и ты слышал это юмористическое высказывание. Хотя в главном оно справедливо: спасение мира действительно потребует жертв. Так посмотришь дочку?
— В любое время.
Этот разговор состоялся утром в среду, а в четверг вечером Юна сама встретила его у дома, когда Роман возвращался с очередной тренировки у Вохи.
— Добрый вечер, Роман Евлампиевич. Патер сказал, что разговаривал с вами и вы согласились посмотреть моё колено. Это правда?
Вопрос прозвучал с подвохом, поэтому Роман на всякий случай сурово свёл брови.
— Я могу посмотреть состояние колена и предложить лечение.
Юна фыркнула.
— У вас такое лицо, будто вы чиновник нашего Заксобрания.
Он оттаял.
— Чиновником никогда не был. А почему — патер, а не отец или папа?
— Он часто критикует инглингов, глава которых называет себя патером Дыем, вот я и остужаю его, патером зову. Папа вообще резкий человек, поэтому у него много недоброжелателей.
— У хороших и прямых людей всегда много недоброжелателей. Значит, ты инглингов приветствуешь?
Брови-крылья Юны взлетели к вискам.
— За что их приветствовать? У них на одно слово правды находятся два кривых и неверных. Мы долго так стоять будем?