Деллин Шторм

Пашнина Ольга Олеговна

Акорион дернулся, словно пытался сбежать, но за его спиной вырос Крост.

– Ты не сможешь исчезнуть, - хмыкнула я, наблюдая, как силится использовать магию брат. – Мы немного поэкспериментировали над этим местом.

– Ты не смеешь предать меня! Ты – моя сестра! Моя любовь! Ты…

Он рассмеялся, качая головой.

– Какая же ты глупая девочка, Таара. Глупая и наивная девочка. Ты думала, я приду на твою свадьбу один? Я так долго ждал этого момента, так долго мечтал устроить охоту… заставить тебя смотреть, как один за другим умирают твои друзья.

Он сделал стремительный выпад, но волну темной магии сбила молния. Я впервые увидела Кеймана в деле, когда он выкладывался на полную. И впервые увидела настоящую ярость Акориона, которую он вкладывал в бой.

Словно перестав меня замечать, он обратил всю мощь против Кроста. Потеряв контроль, Акорион превратился в сгусток ненависти и злости. Он бил снова и снова, а Крост отводил удары. Белки его глаз почернели, а в чертах лица проступило что-то, неуловимо напоминающее всех тварей, которых он когда-либо создавал.

Они бились яростно и неистово, вкладывая в удары все, что накопилось за долгие годы. Пожалуй, для того, кто хоть немного знал двух богов, учителя и ученика, их бой мог рассказать о многом. Я стояла вдали, закрыв глаза, и молилась, хотя молиться в этом мире было некому. Мне не были нужны крупицы, но я все равно сжимала браслет с ними так сильно, что бусины впивались в кожу, оставляя красные следы на запястье.

Зал превратился в поле для магических боев, среди мешанины вспышек и клубов черного дыма почти невозможно было различить две грациозные фигуры. Но все же я напряженно всматривалась в этот хаос, ждала… и, наконец, рассмотрела тех, кто пришел с Акорионом.

Сирены и демоны – очень банально. Десятка два, не меньше. Вооруженные до зубов и готовые убивать.

В руке Кроста появился меч, в моей – тоже.

– Готовься к охоте, Деллин Шторм! – рыкнул брат.
– Я заставлю тебя добивать тех, кто не сможет кричать…

– Замолчи!

Я вскинула руку с зажатыми в ней крупицами. Темная магия струилась сквозь пальцы.

– Я больше не дам тебе уничтожать то, что мне дорого. Нельзя убить тех…

Призрачные фигуры заполнили зал. В глазах брата впервые за долгое время я увидела нечто похожее на ужас. Он боялся смерти, исчезнуть без следа – единственное, чего он боялся. Единственное, что не мог в себе уничтожить. Бог без души, неполноценный кусок хаоса, он боялся только смерти и всего, что с ней связано.

– Нельзя убить тех, кто уже мертв.

Я знала, что будет непросто, но не думала, что когда увижу их, из легких выбьет воздух. Богиня смерти обратилась к душам – и они пришли на помощь. Они жаждали мести, это то, о чем души кричали все это время. Только по воле темной магии их месть обрела плоть и кровь, вскинула оружие – и начала резню, беспощадную и бесстрашную.

Оружие темных пронзало тела, но не причиняло им никакого вреда. Их было много, слишком много желающих поквитаться. Они появлялись и исчезали, забирая с собой отчаянно сопротивляющиеся души темных, а Акорион метался в панике. Кидался к своим союзникам и созданиям, но отшатывался от мертвых, восставших против того, кто никогда не был для них

богом. А я отдавала им силы.

В толпе восставших призраков увидела Эйгена, и сердце зашлось в припадке, едва не выскочило из груди. А потом я увидела Ясперу. Узнала ее со спины, по пугающей красоте удара, которым она сразила ближайшую сирену. По разметавшимся в стороны иссиня черным кудрям. По призрачному клинку, порхвашему в руке демоницы.

На секунду мы встретились взглядом – и ярких губ коснулась кривая усмешка, впрочем, показавшаяся мне почти теплым приветом друга. Яспера тут же вновь бросилась в гущу битвы, а я перевела взгляд на Кроста – и мир вдруг перевернулся.

Взорвался адской болью, потускнел, как будто кто-то просто взял и выключил в нем краски. С губ сорвался отчаянный крик, испугавший даже меня, и слезы хлынули из глаз нескончаемым потоком.

Аннабет, моя девочка, моя сирена, грустно качала головой и, кажется, просила держаться. Я закричала, проклиная себя за то, что позволила ей прийти. Что ее вновь не спас отец, что я обещала ее защищать – и убила.

– Нет, нет, нет!

На него еще никто так не смотрел. С любопытством и почти без отвращения. Даже во взгляде Таары он видел не поддающееся контролю чувство брезгливости и страха, а в ее глазах – нет.

Эта девочка, сирена, смотрела на него с интересом, и только. Он бы хотел ее узнать. Хотел понять, почему она так смотрит. Знает ли его историю. Сохранится ли ее интерес.

Но у девочки и баона совсем не было времени. Они стояли на обрыве, маленькая хрупкая статуэтка и огромный отвратительный монстр, а вокруг оскалились в жутких усмешках сирены. Искореженные магией темного бога, потерявшие душу и человечность, такие же монстры, как и он, жаждущие человеческой крови.

Девчонка плакала. От отчаяния и глупой обиды, от того, что не справилась и всех подвела. Они вышли из воды бесшумно и стремительно, заключили их в кольцо и возбужденно стрекотали, обнажая отвратительные насекомоподобные пасти с сочащимися ядом клыками. В их глазах еще можно было рассмотреть мечущиеся души, но баон очень хорошо знал, что для смирения нужно лишь время.

Где-то вдали над школой парил дракон, но он не слышал, как девочка зовет его.

– Бастиан! Бастиан!

Ее крик захлебнулся, когда стрекотание сирены, превращенное в некое подобие твари, сменилось песней. Дракон над замком замер.

– Не-е-ет! Нет! Нет! Нет! Замолчите! Не пойте!

Они начинали песнь одна за другой, и вскоре над долиной звучала прекрасная и чарующая музыка. Баон никогда не слышал ничего, прекраснее нее.

Девчонка обернулась, заглянула в его глаза и всхлипнула.