Дело антикварной мафии
Шрифт:
— Теперь Жорик с Илюхой должны вступить в дело! — прошептал Алешка.
Мы только собирались помахать друзьям, как увидели, что те бегут к переходу: поняв, что сделка состоится, они торопились не упустить покупателя.
— Скорее всего, следить за ним — дело дохлое, ничего интересного не нароешь, — сказал я. — Хотя… Да, мне сейчас мысль пришла в голову!
— Какая? — спросил Алешка.
— Он убежден, что икону купил подлинную. Значит, он либо собирается везти ее контрабандой, либо будет получать разрешение на вывоз, так?
— Или — третий вариант, — сказал Алешка. — Он не будет получать разрешения на вывоз просто потому, что посчитает: икона, доставшаяся ему задешево,
— Тоже может быть, — согласился я. — Но мне, все-таки, кажется, что он попробует получить разрешение, чтобы у него не вышло никаких неприятностей. Вспомни, Виталий Яковлевич говорил, что при крупных интуристовских отелях всегда имелась такая услуга: помощь в правильном оформлении на вывоз купленных здесь произведений искусства. Так неужели в этой службе его не просветят, что он купил подделку?
— А если и просветят, то поезд, как говорится, ушел, — хмыкнул Лешка. — Где он будет эту бабулю искать?
— А если не просветят, а просто выпишут разрешение, то… — начал я.
Но Лешка меня перебил:
— Потом доскажешь! Смотри, иностранец платит — и уходит, забрав икону! И старушка собирается уходить!
Глава четвертая
Первые подозреваемые
Иностранец пошел дальше, к «Националю», а старушка, получше спрятав деньги и оглянувшись, направилась в противоположную сторону, вверх по Тверской. Мы отбежали к Центральному Телеграфу и спрятались за его застекленными входными дверями. Оттуда нам было видно, как старушка протопала мимо и перешла Газетный переулок. Выскользнув из-за дверей, мы припустили за ней.
Старушка оказалась на удивление живой и проворной. Свернув с Тверской в один из безлюдных переулков, она так прибавила ходу — откуда только прыть бралась!
Нам пришлось быть постоянно начеку, потому что раза два или три старушка оглядывалась. Мы, правда, успевали спрятаться.
— Во чешет, бабушка! — сказал я.
Лешка кивнул.
— Как будто ей скипидаром пятки намазали.
Мы двигались вслед за ней в путанице старых московских переулков и, в конце концов, выскочили на бульвар. Там старушка зашла в старый московский двор с аркой и решетчатыми воротами. Видно и здесь, как во многих московских дворах чужие автомобили не очень жаловали, а у автомобилистов, живущих в этом дворе, либо свой ключ от ворот имелся, либо их охранник пропускал.
Подбежав к воротам, мы увидели, что старушка вошла в левый угловой подъезд.
— Странно, — заметил я, — она дала нам телефон дальнего района Москвы, а сама живет в центре…
— С чего ты взял, что она здесь живет? — возразил Лешка. — Может, здесь живут люди, которым она должна отдавать часть выручки за икону. Надо сказать, место для таких людей вполне подходящее, довольно престижное.
— Зайдем в подъезд? — предложил я. — Выясним, кто там живет, и вообще…
— Пожалуй, не стоит, — ответил Алешка. — Еще нарвемся на нее. Может, лучше охранника расспросить?
Он указал на дверцу внутри арки. За такими дверцами раньше находились дворницкие. Теперь, вместо глухой двери там поставили красивую современную со стеклянным окошком. В окошке виднелось лицо охранника.
Выходит, точно охранник отпирал и запирал ворота, чтобы пропустить автомобили. Сквозь решетку ворот нам были видны две машины: белая «хонда» и синий джип «паджеро».
— Охранника?.. — я призадумался. Конечно, была вероятность, что, если старушка живет здесь, охранник может потом сказать ей о двух мальчишках, пристававших с расспросами… Но вероятность
Я прошел в ворота и обратился к охраннику.
Он отворил окошко и высунул голову:
— Чего тебе?
— Простите, мы только хотели узнать, правильно ли мы идем, — сказал я. — Понимаете, мы по объявлению. В газете было объявление, что покупают предметы старины и искусства, и указан телефон. Мы позвонили, нам объяснили, как доехать, если у нас есть что-нибудь интересное, и вот, получается, что нам надо в этот дом… Но мы хотели бы все-таки уточнить, по адресу ли мы пришли.
— А, так это, наверно, художники объявление давали! — сказал охранник.
— Какие художники? — спросил Лешка, подключаясь к моей игре.
— Ну, какие, это по номеру мастерской глядеть надо, — ответил охранник. — Видите, весь верхний третий этаж по трем сторонам двора, кроме передней, занят мастерскими художников, там и крыши стеклянные. Теперь-то художников мало осталось. Кто-то свою мастерскую всяким бизнесменам продал. Кто-то, удачливый, за границу умотал. Мастерские-то, они раньше государственными были, от Союза Художников, понимаете? А потом их приватизировали те художники, которым деньги нужны, и продают их потихоньку.
Охранники бывают словоохотливыми: скучно им весь день дежурить, вот они и рады возможности поболтать.
— Так что, — продолжал он, — работающих художников, считай, и не осталось. Только вот в мастерской номер три Буркалов Игорь Васильевич, старой закалки мужик, пейзажи рисует такие, в которых все как в жизни изображено и все понятно, в двенадцатой мастерской Цвиндлер Ефим Моисеевич, театральный художник, тоже немолодой уже, и в девятой — Васьковы, Евгений Петрович и Наталья Павловна. Это художники молодые совсем, и видно, из модных. Вон, это их «хонда» стоит. Да, и еще, конечно, в шестой мастерской, правда там не художник, а этот, как его назвать? Любитель искусств, коллекционер, так? Вроде, богатый мужик. Но его сейчас нету. Отъехал куда-то, иначе бы его «форд» на месте стоял. Я думаю, что это он объявление давал, но тогда вам подождать придется. И вообще, никого сейчас нету, кроме Васьковых. Буркалов, он по теплой погоде на несколько дней в деревню укатил, пейзажи писать, домик у него в какой-то деревеньке на Оке. Ефим Моисеевич с утра отбыл. Он вообще сейчас с утра до ночи трудится. Какой-то выгодный заказ ему перепал. Да, а телефон-то какой, по которому вы звонили? Давайте я сверю по номеру телефона, в какую мастерскую вам надо. Ведь номера телефонов всех жильцов у меня под рукой.
— Да в том-то и дело, что телефон был указан совсем другого района! — ответил я. — Сейчас подзабыл, и с собой мы не взяли, но он начинался то ли «466», то ли «476»… Нам так и сказали, что это телефон квартиры, а подъехать мы должны в центр, в мастерскую..
— Да погоди ты! — вмешался Лешка. — Ты что, забыл, что номер мастерской тебе сказали? Номер три! Только мы решили, что это номер квартиры…
— Точно! Номер три! — хлопнул я себя по лбу.
Буркалов?.. — недоуменно нахмурился охранник. — Тогда, ребята, вам не повезло. Он, как бы это сказать, человек не очень обязательный. Вполне мог бесплатное объявление засандалить, решив, что ему предметы старины нужны, да и забыть об этом объявлении. Хотя он-то себя великим дельцом считает. Раза два, по-моему, привозил из своих поездок иконы, в окрестных деревеньках купленные, и продавал их так, что месяц-другой мог жить безбедно. Хотя, по моему разумению, дурили его с ценами на эти иконы. И все равно… Да, а какой у него телефон-то квартиры? — охранник сверился со своими записями. — А, вот, телефон для срочной связи, если его в мастерской нет, 465-25…