Дело бродяжки-девственницы
Шрифт:
– Сколько вам лет? – повторил вопрос судья Китли.
Бергер весь дрожал от напряжения. Заметив это, судья Китли сказал:
– Я полагаю, господин прокурор, вам не следует так волноваться. Мне не кажется, что мисс Дэйл не сможет ответить на такой простой вопрос или что она готова упасть в обморок. Так сколько же вам лет, мисс Дэйл?
Она вся напряглась и еле слышно проговорила:
– Двадцать.
Но этот ответ услышал весь зал.
– Да, – покачал головой судья Китли. Затем он резко повторил вопросы, заданные Мейсоном Веронике: – Когда вы покинули дом? Когда в последний
– Я… Я не могу точно сказать… Я не считала…
– Когда вы в последний раз видели вашу мать?
– Я… Мне…
– Ваша честь! – не вытерпел и вмешался Гамильтон Бергер. – Я должен внести предложение, касающееся…
– Пожалуйста, только поскорее, – сказал судья Китли.
– Мне стало известно, что мать этой девушки находится здесь, в городе, ее опекает Перри Мейсон, но по каким-то соображениям он решил, что ей не следует сегодня присутствовать на заседании суда. Мне кажется, ваша честь, что защите следует вызвать сюда мать Вероники Дэйл, чтобы она успокоилась и могла…
– Позволю себе напомнить, – тут же отозвался Мейсон, – что именно я сообщил вам о ее приезде и просил вас разрешить ей свидание с дочерью, но вы это предложение отвергли.
– Да, – сказал Бергер, – тогда я отверг это предложение, но сейчас вижу, что встреча должна состояться. Вчера вы просто застали меня врасплох, когда я уже собирался уходить домой. Чуть позднее я хотел предложить, чтобы мистер Мейсон направил миссис Дэйл ко мне, и я бы тогда лично устроил им свидание. Я пытался дозвониться до мистера Мейсона, но безуспешно. Я пытался выяснить, в каком отеле остановилась мать мисс Дэйл, но также безуспешно. Я не мог предположить, что мистер Мейсон будет столь яростно препятствовать этому свиданию. Противозаконное сопротивление со стороны…
Судья Китли резко застучал молоточком:
– Извольте воздержаться от необоснованных и личных выводов!
– Позволю себе заметить, – сказал Мейсон, – что заявление господина прокурора преследовало не столько цель предъявить мне обвинения, пусть и необоснованные, сколько дать свидетельнице возможность сориентироваться. Зная, что ее мать находится здесь, мисс Дэйл может соответствующим образом изменить свои показания.
– Она должна видеть свою мать! – гаркнул Бергер.
– Она получит эту возможность, когда ответит на вопросы суда, – отрезал судья Китли. – Перед нами вполне здоровая, дееспособная и несущая ответственность за свои поступки двадцатилетняя женщина. Она вполне в состоянии ответить на заданные ей элементарные вопросы без того, чтобы господин прокурор, как нянька, бегал вокруг нее. Она может ответить на них и в отсутствие своей матери. Я желаю выяснить, когда она покинула свой дом, когда в последний раз видела свою мать, и я узнаю это от нее.
В зале после этой тирады судьи установилась напряженная тишина.
– Так когда же вы оставили дом? – потребовал ответа судья. В его голосе уже не чувствовалось прежней симпатии к свидетельнице.
– Примерно год назад, – отвечала Вероника.
– Почему же вы сказали, что добрались до города за неделю? – спросил Мейсон.
– Я… я запуталась, смутилась…
– Вы
– Да.
– Вы понимаете мои вопросы?
– Да, понимаю.
– Вы покинули дом примерно год назад и с тех пор не видели свою мать?
– Нет, не видела.
– Когда вам исполнилось двадцать лет?
– Месяца три назад.
– Где вы жили весь этот год? Вы ведь не могли быть постоянно в пути?
– Конечно, нет.
– Тогда где вы находились?
– В разных местах.
– Ваша честь, – вмешался Бергер, – расспросы о том, что делала и где пребывала свидетельница в течение последнего года, выходят за рамки процедуры. Ее непосредственное участие в этом деле ограничено единственным часом, когда она встретила обвиняемого сразу же после убийства им своего партнера. Естественно, защита стремится всячески затушевать этот факт. Но выяснение того, чем занималась молодая женщина в течение всего года, может лишь затянуть дело и нанести ущерб как репутации свидетельницы, так и прояснению существа этого дела.
– При других обстоятельствах я бы согласился с вами, – ответил судья Китли, – но сейчас нам необходимо убедиться в полной достоверности показаний свидетельницы с помощью косвенных вопросов.
– Да, конечно, мисс Дэйл может скрывать кое-что из своего прошлого. Например, причины ухода из дома или свою интимную жизнь. Но неужели суд желает выяснить именно это? – упорствовал Гамильтон Бергер.
– Суд не интересуется сердечными тайнами мисс Дэйл, – сказал судья, – но ему небезынтересно, как она могла целый год добираться сюда из Индианы.
– Но эти расспросы и есть прямое вмешательство в ее частную жизнь! – настаивал окружной прокурор.
– Хорошо, – согласился судья Китли. – Мистер Мейсон, постарайтесь в своих вопросах не задевать обстоятельств жизни свидетельницы и касаться возможно более узкого интервала времени, непосредственно связанного с моментом совершения преступления.
– Я постараюсь, ваша честь, – сказал Мейсон. – Значит, мисс Дэйл, вы голосовали на шоссе, чтобы вас подкинули в город. Как вы оказались именно в этом месте, у дренажной трубы?
– Именно там я вышла из машины, на которой ехала до этого.
– А почему вышли из нее?
– Водитель позволил себе некоторые вольности, а я не могла допустить этого.
– Как же вам удалось избавиться от приставаний?
– У меня был лишь один способ. Я вырвала ключ зажигания, машина остановилась, я выпрыгнула из нее, отбежала, а потом бросила ключ назад водителю.
– Интересный прием, – сказал Мейсон. – Как вы только до него додумались?
– Я использовала его и раньше.
– Много раз?
– Ваша честь, – вмешался Гамильтон Бергер, – защита вновь стремится выяснить обстоятельства частной жизни свидетельницы, бросить тень на ее репутацию.
– Протест принят, – согласился судья Китли, – прошу защиту придерживаться оговоренных ранее рамок допроса.
– Хорошо, ваша честь, – сказал Мейсон. – Итак, вы выключили зажигание и выскочили из машины?
– Да.
– Водитель не пытался остановить вас?
– Пытался, но у него ничего не вышло. Ему ничего не оставалось, как вернуться к своей машине и уехать без меня.