Дело Эрбэ и К°
Шрифт:
Он с таинственным видом передал, пароль и, рассказав на словах о поручениях, сразу вошел в курс дел Московской организации.
— Пакет с инструкциями я вам принесу на днях. Он у меня на конспиративной квартире.
Катя послала в Ленинград и Тулу двух агентов, которых невидимо сопровождали люди Костина и песенка их была спета.
Оставалась невыясненной
— А удобная эта штука, — закидывал Валико удочку, — иметь на явке доктора: в качестве пациента ведь всякий может придти?
— Ну, я не хотела бы попасть ему в пациенты, — усмехнулась Катя.
— Да, ведь «хирург», — рассмеялся Вацлав. — Никогда не думал; что можно быть хирургом не только не кончив университета, но и едва ли видел, как делают операции. Ха-ха-ха. Я думаю, он с таким же успехом мог быть музыкантом.
— А как же он… — начал было Валико.
— Держится пока… в госпитале. Уйма смертных случаев. Как вы думаете, Катя, он ведь больше всех нас отправил на тот свет красных негодяев?
— Пожалуй, но у нас есть дела поважней: Костин обещал мне дать завтра свои Батумские явки, документы и деньги. Это будет нашим последним свиданием, как он сказал. И завтра же я его…
— Но, может быть, можно поручить это кому-нибудь другому, — перебил Вацлав.
— Нет. Это сделаю я сама, — с плотоядным смешком бросила Катя, — завтра, после передачи явок. Вы ведь приготовили квартиру.
У Костина шло совещание. В Казань были отправлены Сергеев и Миша с поручением выловить фальшивого доктора.
Место свидания Кати с Костиным (одна из аллей Петровского парка) было оцеплено нарядом красноармейцев, и Катя была задержана. В кармане был найден револьвер. В ту же ночь были взяты все участники организации и старому библиотекарю довелось еще раз встретиться с племянником.
Через
Группа Эрбе была разгромлена, а, полученное через некоторое время, радио из Трапезунда гласило:
«Взорвано белое судно „Русь“ горючими снарядами Врангелю тчк десант задержан два месяца тчк Войтинский помощниками едет Константинополь тчк Сомов Стрельбицкий тчк».
Андреем была проделана колоссальная работа совместно с Стрепетовым, — по подготовке взрыва этого судна.
Тем самым одна из главных нитей «Дела Эрбе», которая вела к организации десанта, — была также разорвана умелыми и смелыми действиями Андрея.
На одной из узких, извилистых улиц Трапезунда, граничащих с отвесным обрывом к морю, как ласточкино гнездо под карнизом, лепилась турецкая кофейная. На балконе сидело человек пять русских.
Молодые, загорелые лица дышали задором.
— Я все-таки думаю уломать Мухтар-бея дать нам радио, — сказал один из них.
— Собственно и уламывать то тут нечего. Он больше для проформы тянет…
Друзья молча продолжали любоваться расстилавшимся перед ними южным морем, залитым лучами полуденного солнца. Кое-кто курил нергиле, остальные потягивали из маленьких чашек крепкое кофе, запивая его холодной, как лед, водой.
— Дай-ка сюда бинокль, Сергей. Что это за итальянский пароход на рейде.
Через минуту бинокль обошел пять пар зорких глаз.
— А чорт. Ведь и в самом деле это Войтинский.
— А слева — Угрюмов. Ишь, как поэтично на перила облокотился…
— Да их тут целая свора.
— Эвакуируются… Вся головка в сборе.
— По-видимому, Валико свое сделал, — с облегчением сказал Андрей, допивая кофе.