Дело грусти
Шрифт:
– Какой вопрос?
– А что за кошка между тобой и отчимом пробежала?
На кой черт он это спросил… И впрямь вопрос из категории «не твое дело». Ладно, отвечу, а то он несколько дней уже от любопытства изнывает.
– После смерти отца он женился на моей матери. Я была тогда намного моложе, и для меня было шоком и то, что отец умер, и то, что мать повторно вышла замуж. Не могу сказать, что он о нас не заботился… Заботился. По-своему. Вот только нам с мамой нужны были не его деньги. Мне нужен
– То есть?
– Ему нужна была она. Но ему не нужна была жена. Нужно было что-то, что он мог показывать всем, говоря при этом – «Вот, смотрите… Я женился на той самой женщине, в которую был влюблен еще в школе. И это чувство я пронес через все эти годы». Для этого она была нужна. А потом, мама поехала к нему в офис, чтобы сказать, что она от него уходит. Когда она приехала, он беседовал с какими-то бизнесменами. Он сказал ей, чтобы она подождала его в машине, и она спустилась вниз. Когда она открыла дверцу машины, она успела только сесть на сидение, и машина взорвалась. Мне потом сказали, что бомба сработала с запозданием, и что она должна была взорваться, когда открывали дверцу.
Я почувствовала, как у меня перехватывает дыхание.
– Это он должен был взорваться, а не моя мама.
Стас обнял меня, и я уткнулась в его плечо. Слезы текли сами по себе, и я никак не могла их остановить. Это был полный абсурд, я не плакала даже после смерти мамы, и уж тем более не собиралась плакать перед кем-то…
– Поплачь, Лен… Поплачь. Теперь я понимаю…
Он обнял меня, и неожиданно стало очень уютно, как будто я оказалась укрыта теплым плащом, способным защитить от любой непогоды.
Глава 12
– У меня уже возникает острое желание повесить их юристов, которые готовы спорить о каждой запятой.
– Стасик, успокойся, главное, что мы в целом договорились. Утрясем частности, и сможешь смело покупать себе квартиру. Я даже сам могу распорядиться, чтобы тебе ее купили.
Я видела, как Стаса покоробило от обращения «Стасик». Примерно так же, как меня коробило от вечных «Леночка», «девочка моя» или «красавица».
– Леночка ведь тебе помогает?
Я старательно сохраняла невозмутимость.
– Да. Очень.
– Значит, все у вас будет в порядке. Я на неделю уеду, надо съездить к нашим давнишним партнерам. Вот только пока не знаю, взять Леночку с собой, или оставить здесь.
Перспектива остаться с отчимом наедине меня не прельщала совершенно.
– Артем Викторович, я же в языках – полный ноль. А тут действительно война из-за каждой запятой.
Отчим посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Стаса, и, наконец, сказал:
– Ладно. Девочка моя, тебе придется остаться здесь.
– Я не девочка, и не ваша, Артем Викторович.
– Лена, давай не будем сейчас…
– Если надо остаться, чтобы помочь с текстом, я, разумеется, останусь.
– Хорошо. Держите меня в курсе как все у вас идет.
Когда он вышел за дверь, я подошла к Стасу и положила руку ему на плечо.
– Не кипятись. Он прекрасно знает, как тебя передергивает от этого обращения. И специально так делает.
– Как ты его выдерживала все это время…
– Просто жила отдельно, и никогда к нему не обращалась. Мне легче, мне с ним работать не приходится.
– Это точно. Куплю квартиру, еще немного на него поработаю, и уйду к чертовой матери.
Я улыбнулась.
– А ты где живешь? С родителями?
– Нет. Снимаю комнату. С родителями я редко вижусь.
– Семейные проблемы?
– Не совсем. Отец считает, что я должен сам найти место в жизни. Считать так он начал с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать, и за полгода до этого он мне объявил о том, чтобы со дня рождения я жил своей жизнью. В общем – после дня рождения я собрал вещи и отчалил из дома.
Я покачала головой.
– Суровый у тебя отец.
– Да нет, он меня очень любит. И мать тоже. Просто мать серьезно болеет, и отец не мог ей лечение обеспечивать и еще и меня содержать. Это скорее я слишком радикально к вопросу подошел. Из дома он меня не собирался выгонять, просто хотел, чтобы я сам себя обеспечивал.
– Понятно. Кстати, ты заметил, что мы предоставлены сами себе?
– Заметил, но пока еще не до конца осознал. А что, у тебя есть какие-то планы?
– Не то чтобы планы… Просто теперь можно в немного более спокойном темпе работать.
– И то верно.
Мне безумно хотелось прижаться к нему, но я не знала, как он на это отреагирует.
Всю неделю, прошедшую с нашей прогулки, мы старательно избегали говорить о том, что я ему тогда рассказала, и о том, что я тогда разревелась. Всю неделю я старалась не думать о том, что он тогда стал для меня той поддержкой, которая мне так была нужна.
Всю неделю я старалась не думать о нем.
Выходило паршиво. Чем-то это было сравнимо с тем, чтобы «не думать о синей обезьяне», и чем больше я гнала от себя мысли о нем, тем больше их было.