Дело Килиоса
Шрифт:
– Умывайся и давай за дело, - отозвался он хмуро.
– Прежде не мешало бы перекусить, - рискнул возразить я, хотя знал, что намеками на еду его можно вывести из равновесия.
– Надо готовить операцию, Рой, - сказал раздраженно Баракс.
– Хорошо, уже иду. Приготовь пока мне карту.
Во вчерашней газете мы обнаружили полезную информацию: сегодня в половине третьего пополудни президент посетит парламент и выступит с речью перед дипломатическим корпусом.
– Ну-ка, где у нас здесь парламент?
– Надо взять напрокат автомобиль, - сказал Баракс, казалось бы, ни к
– Заодно обзаведемся новыми костюмами, - добавил я.
– Времени мало, - покачал он головой.
– Позднее увеличим темп действий, - откликнулся я внешне беззаботно. Однако мысли в голове летели во весь опор. Опыт истории учит, что главу государства нужно тщательно охранять и посторонних допускать только в исключительных случаях. Одновременно я припомнил также, что покушения на лидеров государств были не такой уж редкостью и частенько заканчивались успехом. Описание одной такой операции было даже в информационном материале, множество которых я просматривал перед тем, как отправиться сюда. Сообщалось, что в девяностых годах в Боливаре было совершено покушение, однако имя жертвы не сообщалось. Следовательно, что бы мы ни планировали, все было уже предрешено, существовал реальный шанс заполучить в свои руки сеньора Рамиреса.
После завтрака мы купили новые костюмы. Со мной проблем не было фигура стандартная, зато плечистый Баракс произвел настоящую сенсацию. Продавщицы разглядывали его с нескрываемым любопытством. В кабине за ширмой мы переоделись во все новое, расплатились и вышли на улицу.
Я купил газеты, и мы расположились в тени на лавочке в парке. У фонтана дети играли в мяч. Солнце припекало немилосердно, горячий воздух заполнял легкие и прямо-таки обволакивал кожу. Баракс был свеж как огурчик и готов к действию.
– Килиоса необходимо похитить, - решительно заявил он. Говорить можно было смело: подслушай нас кто-нибудь из редких прохожих, ему все равно было бы не понять язык, на котором мы беседовали, потому что в 1992 году он еще не существовал. Разоблачить нас мог только один-единственный человек - Дипп Килиос. Впрочем, маловероятно, чтобы Рамиресу-Килиосу взбрела в голову идея прогуливаться по парку, словно Гарун-аль-Рашиду.
– Ну так пойдем и возьмем его, - съязвил я.
– Как?
– спросил он. Мыслил он весьма логично, и главное, конкретно.
– Как правило, президенты живут в хорошо охраняемых дворцах. Меня наверняка сразу же застрелят, а в одиночку даже ты вряд ли сумеешь выполнить задание.
– Ну, это еще бабушка надвое сказала, - проворчал он. Его реакция часто была похожа на мою: за последние несколько лет, пока мы колесили с ним по Солнечной Системе и земным эпохам, он многое сумел у меня перенять.
– Этот ход не годится, - сказал я решительно.
– Действовать придется не раньше, чем наш друг высунет нос из ворот дворца. Тогда охранников вокруг будет поменьше, и наши шансы побыстрее управиться с делом значительно возрастут.
– Сегодня он собирается посетить парламент, - напомнил Баракс.
– Так-то оно так, но ведь мы еще не знакомы с местностью. Прежде всего следует разработать толковый план, все проверить, а потом уже выбирать подходящее
– Тут бы пригодился кто-нибудь, кто лучше нас знаком с городом. Какой-нибудь абориген.
– Ты хочешь сказать, что я не сумею разобраться во всем как следует, - разозлился я. Однако Баракс промолчал, в подобные минуты он обычно сохраняет дипломатическое молчание, словно предчувствуя надвигающуюся бурю. А ведь мой помощник и в самом деле может предчувствовать - чертова уйма аппаратуры, которой он напичкан, оберегает его от любых неприятностей. Баракс - мой товарищ и моя опора, но его реплики я переношу с трудом. Несколько странно, правда, было, что именно из его уст сорвалось:
– Ничего я не хочу сказать, а просто размышляю вслух.
Теперь пришла моя очередь съязвить:
– Размышляешь? Ты?
– У меня тоже есть мозг, - с достоинством парировал Баракс.
– И, должен заметить, не из худших.
Здесь он был прав. Его аналитические способности значительно превосходят средний человеческий уровень. И все-таки пока что мы располагаем слишком скудной информацией, чтобы приниматься за разработку конкретного плана. Поэтому я отыскал на карте собор Нуэстра Сеньора.
– Скоро полдень, идем, - поднялся я.
– Куда это?
– У нас назначено свидание с Лоренцо, ты забыл?
– Я никогда ничего не забываю, - буркнул Баракс.
Отыскать собор оказалось проще простого. Он возвышался на краю просторной площади и был изумительно красив. Каждый его кирпич представлял архитектуру прошлого - камни, стрельчатые готические окна, резной портал... Ко входу вели длинные широкие ступени. Нетрудно было догадаться, что внутри собор богато отделан. Дымок свечей, ладана, аромат старинных рам, икон, деревянных скамей... В тридцать первом веке от этих предметов не осталось и следа. Последние церкви на Земле строили в 22-м веке, тогда казалось, что культ Космоса может иметь достаточно широкое распространение. Однако и космические верования в самом непродолжительном времени сами собой угасли.
– Я подожду снаружи, - сказал Баракс.
Это была не деликатность. Просто он руководствовался здравым смыслом - именно так следовало поступать, идя на встречу в незнакомом месте, исход которой неясен. Я спокойно вошел в дверь: на Баракса можно было положиться в любой ситуации. Для него существует одна задача, одна программа действий - оберегать инспектора Медину, своего начальника.
Под сводами храма царили сумрак и тишина: народу в это время здесь было немного. Мои шаги отдавались гулким эхом. Солнечные лучи проникали сквозь узкие стрельчатые окна, украшенные витражами, и ложились на каменные плиты пола разноцветными светящимися пятнами.
Из-за колонны вынырнула тень. Мои глаза уже привыкли к полумраку, я узнал всклокоченную бороду и приблизился.
– Здравствуйте, незнакомец, - приветствовал меня Лоренцо. (Ну да, я вспомнил, ведь я ему так и не представился!) Вид у него был встревоженный, я буквально ощущал исходящее от него беспокойство. Где ваш товарищ?
– Неподалеку. Как твои дела, где прятался?
– У друзей.
– Больше он не сказал ничего, да я и не настаивал. Мы присели на узкую неудобную скамью, и Лоренцо тут же зашептал: