Дело Ливенворта (сборник)

Грин Анна Кэтрин

– Что же? – воскликнул доктор. – Договаривайте, мы хотим услышать все.

– Я… Мне больше нечего сказать, – пробормотал старик.

Хартли Бенсон жестом отпустил растерянного слугу и повернулся так, будто хотел спрятать лицо за бумагами на столе.

– По-моему, человека в желтом домино следует найти, – сухо обронил доктор, переводя пристальный взгляд с Хартли на удаляющегося слугу. – Во всяком случае, было бы неплохо знать, кто это.

– Я не понимаю… – начал дядя Джо, но замолчал, когда увидел лицо Хартли. Похоже, ему было не менее моего интересно узнать, что этот непонятный человек скажет или сделает в столь непростую

минуту.

Недолго мы пребывали в сомнении.

– Доктор, – начал Хартли медленным, неуверенным тоном, рассчитанным на то, чтобы произвести нужное впечатление, – к сожалению, мы уже знаем, кто носил желтое домино этим вечером. Мой брат Джо…

– Замолчи! – взмолился его дядя, схватив племянника за руку и бросив быстрый взгляд на доктора.

– Брат? – повторил последний. – Простите, я не… Ах да, припоминаю, я слышал разговоры о том, что у мистера Бенсона был еще один сын.

Лицо Хартли становилось все более и более серьезным.

– Брат был отослан, поэтому вы его здесь не видели. Но сегодня он надеялся – или заставил меня поверить, что надеялся! – примириться с отцом, поэтому мы с сестрой нашли ему домино, без которого он не попал бы сюда. Более того, это я показал ему тайную дверь в библиотеку, не подозревая, что встреча отца с сыном, пусть даже тайная, может закончиться чем-то плохим. Я… я любил брата и, каким бы ни было прошлое, доверял ему. Я и сейчас не могу поверить, что он мог иметь отношение к…

Тут голос этого неподражаемого артиста очень правдоподобно задрожал. Он опустился в кресло и закрыл руками лицо.

У доктора не было оснований не доверять Хартли Бенсону, поэтому он взирал на него с неподдельным участием.

– Примите мои глубочайшие соболезнования, – сказал он наконец. – Такая трагедия в безгранично уважаемой семье разбила бы и каменное сердце. Если ваш брат здесь…

– Доктор Трэвис, – ответил Хартли, сжимая руку врача со скупым мужским чувством, на суровом и сосредоточенном лице выглядевшим особенно впечатляюще, – вы были другом отца. Вы станете нашим другом? Как об этом ни страшно думать, отец, вне всякого сомнения, сам свел счеты с жизнью. Он страшился этого дня. Сегодня годовщина печального события. В этот день три года назад мой брат – мне придется раскрыть тайну, хранившуюся годами, – был пойман им на краже, и с тех пор каждый год именно в этот день он приходил в дом отца просить о прощении и возвращении ему благосклонности, потерянной после совершения преступления. До сих пор отцу удавалось спасаться от его назойливости – он или уезжал в это время, или велел слугам отвечать, что его нет, – но в этот раз, несмотря на уловку Кэрри с балом, он, похоже, решил, что дети сговорились против него, и мысль эта могла повлиять на него настолько, что он предпочел смерть встрече с сыном, который погубил жизнь отца и превратил его в затворника, которого вы видели.

И доктор угодил в эту устроенную с такой дьявольской хитростью ловушку.

– Возможно. Но если это так, почему ваш брат не здесь? Ведь прошло всего несколько минут между тем, как Джонас видел его склонившимся над столом со стаканом в руке, и тем, как вы с сестрой вошли в комнату и увидели падающего отца. Он должен был находиться здесь, когда ваш отец вышел из спальни, или даже в тот миг, когда он выпил этот роковой напиток. Почему он приложил столько усилий, чтобы сбежать, если им двигал только страх, вызванный самоубийством отца?

– Не знаю.

Не могу сказать. Но я не верю, что он мог подлить яд в графин. Вор не обязательно превращается в отцеубийцу. Даже если бы он был на мели и нуждался в деньгах, которые отец по завещанию наверняка оставил ему, он бы дважды подумал, прежде чем превращать Кэрри и меня в своих врагов. Нет-нет, если отец умер от яда, это произошло по ошибке или по его собственному желанию, а не по умыслу Джо.

– Кто из присутствующих смеет обвинять его в этом?

Вздрогнув, мужчины обернулись.

– Эдит! – вскричал Хартли. – Тебе здесь не место! Уходи! Возвращайся к себе!

– Мое место там, где упоминается имя Джозефа Бенсона, – с достоинством ответила она. – Хоть хорошими словами, хоть плохими. Вы знаете, что мы помолвлены, и я снова спрашиваю: кто позволил себе подумать, что любящий сын и великодушный брат имеет преступное отношение к ужасной смерти отца?

– Никто, никто! – Хартли взял ее за руку в слабой попытке успокоить. – Я просто говорил…

Но она с отвращением отвернулась и, шагнув к доктору, умоляюще заглянула ему в глаза.

– Вы не сомневаетесь в Хартли только потому, что он был здесь, когда мистер Бенсон упал? Вы не знаете Джо, сэр, и никто в этом городе его не знает. Даже собственный отец не знал, чего он стоит. Но мы знаем его, дядя Джон и я! И уверены, что он никогда бы не совершил бесчестного поступка. Если мистер Бенсон был отравлен, скорее это он имеет к этому отношение, а не его бедный изгнанный брат. – И в порыве безудержного возмущения и негодования она указала на ошеломленного Хартли.

Но, несмотря на неожиданность, поймать его было не так-то просто.

– Эдит, ты забываешься, – произнес он, не теряя самообладания. – Страшная новость расстроила тебя. Сам я ничему не удивляюсь, но доктор тебя не поймет. Мисс Андерхилл испытывала странную привязанность к брату, – продолжил он, повернувшись к доктору с извиняющейся улыбкой, которая заставила дядю Джо в беззвучной ярости скрежетать зубами. – Они были помолвлены до того события, о котором я только что упомянул, и, конечно же, ей трудно поверить, что он совершил преступление, которое, если будет доказано, разлучит их. Она называет его мучеником, жертвой, изгнанником, кем угодно, только не тем, кем он является на самом деле. Похоже, она и правда верит в его невиновность, хотя мы… – Он замолчал и посмотрел на вошедшую в комнату сестру Кэрри. – Хотя мы, – медленно, с грустью в голосе продолжил он, мягко беря своего нового союзника за руку, – знаем слишком хорошо, что несчастный мальчишка был во всех отношениях виновен в том преступлении, за которое отец его изгнал. Но это не имеет никакого значения. Нас интересует не то, что он сделал когда-то, а имеет ли его сегодняшнее пребывание здесь отношение к смерти отца. Я не мог поверить, что имеет, и все же…

Едва заметное изменение в его тоне было красноречивее всяких слов. Этот великий актер явно чувствовал себя загнанным в угол.

– О Хартли, – полным ужаса голосом произнесла его сестра, – не может быть, чтобы ты думал, не может быть, чтобы они думали, будто Джо способен на столь ужасный поступок!

На лице Эдит промелькнуло отчаяние, когда она увидела, как мрачнеет и наполняется подозрением лик доктора, и даже верный дядя Джо отвернулся, точно и его коснулась тень тайного сомнения.