Дело молодых
Шрифт:
— Шеф, он оскорбляет меня по национальному признаку!
— Заткнитесь оба, — сказал шеф, — надоели. Так вот, засунувшие головы в электронную задницу йири протянули так долго только потому, что в своё время приютили у себя бродячий клан грёмлёнг. Они прижились, расплодились и жили с местными вполне дружно, заняв непопулярную у йири нишу техников. И когда автохтоны окончательно орукожопились, уйдя в свои игры, вся инфраструктура держалась только на технических талантах этих маленьких засранцев. Пищевые фабрики, системы доставки, отопление и канализация — всё это взяли на себя грёмлёнг. Но понимание
— Я бы сказал, шеф, — язвительно сказал Кройчи, — что дальнейшие события эту концепцию полностью подтвердили. Так что зря вы смеетесь над муд… — он покосился на Петра и исправился, — над философией моего народа.
— Социальные отношения йири ушли в виртуал, туда же ушли их… эти, как их… ну, то, что у них вместо денег…
— «Эквобы», шеф, — сказал Пётр, — электронные типа расписки, кто кому сколько за что должен. Это мне Пег… — он осёкся, — местный один объяснил.
— Неважно. Грёмлёнгам виртуал нельзя, потому что «дурной грём», вот они и выпали из общества. Ни денег, ни уважения. Опять же для их молодёжи соблазн не следовать… Чему вы там следуете, Кройчи?
— Пути грём, — буркнул он, надувшись.
— Вот, ему. Наверняка всё больше юных грёмлёнгов электронный намордник примеряли, вместо того, чтобы унитазы чинить и в серые стены пялиться. Вот их Старые и решились на новый исход. Кто поумней и побогаче — сразу сдёрнули в Альтерион, а самые дурные и трусливые тянули-тянули, да и остались ни с чем. Они-то и пришли ко мне с поклоном. Мол, бедные мы, несчастные, ничего-то у нас нету, мир здешний загибается, не дай пропасть. Отработаем, как сумеем. Я вошел в положение, хотя не сомневался, что есть им, чем заплатить, просто жадность дурная обуяла. И как в воду глядел — теперь они и отрабатывать не хотят.
— Пальцы гнут, понты колотят, — пояснил Пётр, — редиски позорные.
— Так что претензии их на мой счет безосновательны, — подытожил Андрей, — ничего я им не должен. Так и передай.
Окончательно стемнело, с реки потянуло сыростью и полетели совершенно не виртуальные комары. Интересно, как с ними справлялись местные элитарии? Графическим фильтром комара не вычеркнешь…
— И что же, никаких шансов? — уточнил я.
— Почему никаких? — удивился Андрей. — Просто это новая сделка, с новой ценой. Халявы не будет. А что ты так за них переживаешь? Они же тебе никто?
— Никто, — подтвердил я, почти не покривив душой, — просто предпочитаю доводить дела до конца.
— Хороший принцип, — одобрил он, — пожалуй, у меня даже есть взаимоинтересный вариант для тебя, но это уже завтра, на трезвую голову.
— Ладно, — я действительно уже прилично набрался, пиво оказалось крепче, чем я думал, — а что будет со здешним… Как ты говоришь — срезом?
— Понятия не имею, — пожал плечами тот, — может, выжившие начнут заново, с каменного топора и палки-копалки, пересказывая потомкам легенды о великих предках. А может, никаких выживших не будет — последние умрут от старости в ложементах, считая, что всё идёт прекрасно.
— Как-то это… не знаю… Несправедливо, что ли…
— В Мультиверсуме есть всё, кроме справедливости. Её выдумали люди, чтобы отнимать чужое и получать незаработанное.
— А что, если…
— Стоп, ни слова больше! — Андрей, ухмыляясь весело и пьяно, откинулся на спинку скамейки. — Дай, угадаю… Хочется спасти мир? Стать мессией, вывести погибающий социум из цивилизационного тупика? Вырвать из груди сердце и осветить им дорогу во тьме?
Мне стало неловко, потому что нечто в этом роде в мою пьяную голову и пришло.
— Ага, угадал, угадал! — Андрей откровенно ржал надо мной. — «Чужую беду руками разведу», как это типично! Наверняка уже и простой способ придумал?
Я потупился, потому что да, придумал и действительно, несложный…
— И снова в яблочко! — веселился Андрей. — Отключить виртуальность им решил? Попить вот так пива да и нассать им в сервер? Пусть прозреют и выйдут на улицы! Пусть вдохнут воздух свободы и реальности! Пусть опомнятся и возьмутся за ум! А потом, возродившись, благодарное человечество поставит тебе золотую статую писающего мальчика с брильянтовой струёй в семь километров! Так?
Мне стало совсем стыдно, потому что примерно так, ага.
Андрей неожиданно посерьёзнел и, наклонившись ко мне тихо сказал:
— Забей. Это плохая идея.
— Почему? — мне не хотелось так сразу отбрасывать мысль, казавшуюся под пиво такой гениальной.
— Простые решения не работают. Для начала, большая их часть просто помрёт от шока, ещё сколько-то превратится в выгоревших. Видел наших питомцев? Мы с ними-то не знаем, что делать, а представь, что у тебя на миллион скученного на пятачке населения полмиллиона трупов, триста тысяч полузомби, которые даже жопу вытереть себе не могут, и двести тысяч совершенно дезориентированных, ни на что не годных рукожопов. И посередине ты, весь такой красивый, но даже не умеющий сказать: «Здравствуйте!», потому что языка не знаешь.
Да, возможно, — сколько-то из них выживет, хотя пищевые фабрики встанут, как только упадёт сеть. Голод — хороший учитель, разберут ложементы на копья, наделают каменных топоров на алюминиевых рукоятях, научатся загонять оленей… Их будет достаточно мало, чтобы прожить охотой и собирательством и через пару тысяч лет они, если не сдохнут и не выродятся от близкородственного скрещивания, расплодятся достаточно, чтобы построить первый город. Но статуи тебе великому там не будет, не надейся. Ты в лучшем случае останешься в памяти народной, как «изгнавший из рая». Херувим с огненным… хм… Ну, ты понял.
Но, скорее всего, ты просто станешь автором полного геноцида целого человечества — в масштабах одного среза, конечно. Как тебе такая роль? Достаточно героично? Тогда езжай, ссы в этот сервер, я мешать не буду. Пиво, правда, кончилось, но ты что-нибудь придумаешь, я верю.
— Нет, спасибо, уже не хочется, — меня передёрнуло, — я лучше тут, в кустиках.
На этом вечерние разговоры закончились и мы, отмахиваясь от комаров, пошли в дом.
В небольшом помещении на втором этаже было чисто, кровать застелена необычным, но с виду свежим бельём, а фигурный потолок приятно подсвечивался откуда-то изнутри. Как его выключить я не сообразил, так и уснул — со светом.