Дело «Норильский никель»
Шрифт:
Так, Владимир Ульянов (Ленин) писал: «Было бы величайшей глупостью и самым вздорным утопизмом полагать, что без принуждения и без диктатуры возможен переход от капитализма к социализму… Ибо Советская власть есть не что иное, как организационная форма диктатуры пролетариата, диктатуры передового класса, поднимающего к новому демократизму, к самостоятельному участию в управлении государством десятки и десятки миллионов трудящихся и эксплуатируемых, которые на своем опыте учатся видеть в дисциплинированном и сознательном авангарде пролетариата своего надёжного вождя. Но диктатура есть большое слово. А больших слов нельзя бросать на ветер. Диктатура есть железная власть, революционно-смелая и быстрая, беспощадная в подавлении, как эксплуататоров, так и хулиганов».(В.Ленин, «Очередные задачи советской власти», собр. соч. в четырех томах, том 3, стр. 182–184)
Прошли годы, и весной 1985 года Генеральный
Несколько лет ушло на убеждение, на бесконечные дискуссии с товарищами по партии, на сотни и сотни встреч с простыми советскими гражданами, с восторгом встречающими такого, казалось бы, далёкого и в тоже время близкого, родного вождя. Люди внимали его речам, обсуждали их, цитировали и верили в лучшее будущее.
Хотел ли Михаил Горбачёв качественно развить так называемый новый ленинский демократизм, изрядно дискредитировавший себя в период руководства страной Иосифом Сталиным, или хотел вернуться к старому, классическому, философскому пониманию понятия демократии, не ясно, но новый курс был направлен на демократизацию всей страны.
В результате советские граждане получили возможность говорить на политикоэкономические темы не только шёпотом у себя на кухне, но и громко, широко обсуждая все или, точнее, почти все проблемы, стоявшие перед государством и обществом, гласно освещаемые государственными средствами массовой информации. Телевизионная программа «Взгляд» и журнал «Огонёк» просто жгли души откровенными показами и публикациями, к примеру, о тех же зверствах сталинского режима. Короче, как говорится, в начале было слово!
А дальше — дело! Ещё правители Древнего Рима знали, что народ жаждет хлеба и зрелищ. Вволю насмотревшись на демократизированного вождя коммунистической партии, обсудив всё, что было предложено к обсуждению государственными средствами массовой информации, люди не могли не начать говорить о проблемах дня сегодняшнего, о недостатках в системе обеспечения их продуктами питания. Ибо, хлеб — всему голова!
Тогда в своих внутрипартийных документах Коммунистическая партия СССР обратилась к народу страны с предложением активнее проявлять частную инициативу в решении конкретных микроэкономических задач каждого. В обиходе появились такие выражения, как «интенсивный, а не экстенсивный путь развития экономики», «хозяйственный расчет», и, наконец, «производственная кооперация». Это был пусть пока ещё робкий, но шаг к стимулированию появления самостоятельного мелкого товаропроизводителя, развития частной сферы услуг. Отсутствие на первом этапе законодательной базы, способной защитить интересы нарождающегося частного собственника тем не менее не остановило процесс появления мелкого и очень мелкого производства. А «мелкое производство рождает капитализм и буржуазию постоянно, ежедневно, ежечасно, стихийно и в массовом масштабе», — писал ещё весной 1920 года Владимир Ульянов (Ленин) в своей статье «Детская болезнь «левизны» в коммунизме». (В.Ленин, «Детская болезнь «левизны» в коммунизме», собр. соч. в четырех томах, том 4, стр. 69)
В 1986 году в Советском Союзе прошли первые почти альтернативные выборы народных депутатов — это был реальный зримый результат «Перестройки». Вся страна, припав к телеэкранам и затаив дыхание, вслушивалась в речи красноречивых ораторов на первых Съездах народных депутатов СССР, переваривала и смаковала вкус свободы, вкус чего-то нового, непривычного, даже страшного, но манящего. Общество жило ожиданием перемен.
Однако постепенно к призрачному ощущению свободы присоединился и страх перед этой самой свободой, дававшей реальную возможность проявить себя. У одних появилось нестерпимое желание добиться вершин власти, общественного признания, и они пошли в народные депутаты, общественные деятели. Другие, поставив перед собой цель обогащения, обладания большей собственностью и денежными средствами, чем они имели возможность позволить себе раньше, стали предпринимать попытки организовать собственный бизнес. Хотя наличие первого — стремления к власти не гарантировало отсутствие второго — стремления к обогащению. Фридрих Ницше писал: «При серьёзно замышленном духовном освобождении человека его страсти и вожделения
Свобода индивида в человеческом обществе никогда не бывает полной. В противном случае это привело бы к всеобщему хаосу и возникновению войны всех против всех. Политическая свобода «заключается в безопасности или в уверенности гражданина в своей безопасности», то есть подлинная «свобода гражданина зависит главным образом от доброкачественности уголовных законов», принятых государством. (Ш.Монтескье, «О духезаконов», стр. 164–165)
Для одних, более информированных, приближённых к вершинам власти, свобода и расширение их прав было хорошо, поскольку они получили возможность тут же воспользоваться этой свободой, умножить свои права и реализовать их. Для других всё это оказалось не такой уж и сладкой конфеткой — ведь Судьба от рождения не наделила их теми возможностями, какими одарила первых. Реализация своих прав и использование свобод первыми, наряду с пассивностью вторых, вызванной объективными причинами, например, преклонным возрастом, удалённостью местожительства, или субъективными — отсутствием требуемого образования и стремления изменить условия собственного существования, низкой самооценкой, наконец, патологической честностью, очень быстро породили в отношениях между людьми неравенство, антагонизм и сопутствующий этому страх перед будущим. Если от страха быть подвергнутым внешнему насилию со стороны третьих лиц гражданина не наверняка, но с большой вероятностью, способно уберечь совершенное уголовное законодательство страны и профессиональная деятельность некоррумпированных сотрудников министерства внутренних дел, то от страха остаться безработным без средств существования ему не спастись, как не убежать от самого себя.
Более семи десятков лет уклад жизни советских людей строился на осознании ими доминирующего положения права государственной собственности, которая считалась общественной или общенародной, над правом личной собственности граждан Союза ССР. Конкуренция интересов государственных и общественных институтов, которые на тот момент были неразделимы, и интересов частных лиц не допускалась и в ряде случаев сурово каралась в полном соответствии с нормами права уголовного законодательства.
Во главе же Советского государства как машины управления, регулирования и подавления находились руководители коммунистической партии Советского Союза. Фактически они и члены их семей представляли собой партийно-государственную элиту страны, наделённую реальной властью, но в части имущественных интересов во многом ограниченную наличием лишь прав владения и пользования, без права распоряжения, общенародной собственностью. Зачастую в их личной собственности находилось лишь минимум того, что было им необходимо для поддержания соответствующего статусу стиля жизни. Остальным имуществом они широко и свободно пользовались (служебными дачами, квартирами, машинами и тому подобное), но не могли всем этим распоряжаться: продать, подарить, заложить в качестве обеспечения финансовых обязательств, а, главное, передать по наследству.
Всё дело в том, что в то время в Советском Союзе не было самого правового института частной собственности, включающего в себя право владения, пользования и распоряжения, абсолютного обладания вещью и гарантий защиты этих прав от посягательств третьих лиц, включая и государство. Поэтому не было и буржуазной элиты, отношения внутри которой строятся с учётом возможностей каждого индивида обладать на праве частной собственности не только предметами потребления, но — и имуществом, использование которого в производственно-хозяйственной деятельности человека может приносить дополнительную стоимость (прибыль).
Сегодня, по прошествию многих лет с момента начала «Перестройки», более отчётливо осознаётся глубинный смысл фразы: «Кадры решают всё!». Особенно, тогда, когда страна находилась на пограничном рубеже эпох при переходе от капитализма к социализму; а также — от социализма к капитализму.
В начале XX века лидер большевистской революции в России Владимир Ульянов (Ленин) в этой связи писал, что «нельзя, не из чего, строить коммунизм иначе, как из человеческого материала, созданного капитализмом, ибо нельзя изгнать и уничтожить буржуазную интеллигенцию, надо победить, переделать, переварить, перевоспитать её». (В.Ленин, «Детская болезнь «левизны» в коммунизме», собр. соч. в четырех томах, том 4, стр. 137) Воспитанному на трудах теоретиков марксизма-ленинизма Генеральному Секретарю ЦК всё той же коммунистической (большевистской) партии Союза ССР Михаилу Горбачёву в конце XX века предстояло перевоспитать, переделать, переварить человеческий материал, выросший на идеях светлого «коммунистического завтра», создав из него основу для формирования мелкобуржуазного общества будущего.