Дело о Черном Удильщике
Шрифт:
В маленькое окно ворвался сильный порыв воздуха, и огоньки свечей, стоящих на столе, дрогнули. Откуда-то сверху раздался протяжный вой гуляющего по палубе ветра, и Марван услышала, как над головой поскрипывают отсыревшие доски. Старуха повела носом и полной грудью вдохнула солёный аромат моря. Одна свеча закоптила. Её оранжевое пламя лихорадочно затрепыхалось и резко погасло.
— Инч вор бан е галис[3], — задумчиво проговорила старуха, утрамбовывая тонким черенком ножа табак в курительной трубке. — Море нынче неспокойное. Слишком много душ светится в волнах.
Мория взглянула на влюблённых в упор и едва слышно прохрипела:
— По всей видимости, сейчас у него есть более важные дела.
Хека разбила внезапная судорога. Детектив дёрнулся и смёл со стола тарелку. Звездочёт, не мешкая, подобрал с пола расколовшиеся половинки и положил их на деревянную бочку, стоящую рядом.
— Умер дорогой твоей душе человек, — провидица отложила трубку, встала со своего места и, хватаясь за спинки стульев, подошла к Мерлузе. Приложила к его груди ладонь и произнесла:
— Все мы однажды вернемся домой, им балес[4]. Там мы узнаем друг друга, договоримся о встрече и, воплотившись на земле, встретимся вновь.
Марван сдавленно всхлипнула. Мория медленно пошла на звук и остановилась, встав у женщины за спиной. Та сразу же развернулась и осторожно встала, повинуясь странному внутреннему порыву. Провидица протянула руки и ощупала её лицо: маленький подбородок, высокие скулы, аккуратный нос. Добравшись до окантовочного кольца чешуи, она остановилась и отдёрнула пальцы.
— На островах Северной империи родился необычный ребенок. Его кожа была сплошь покрыта маленькими бесцветными чешуйками. — Старуха осторожно коснулась щеки женщины и неуклюже вытерла горячую дорожку слёз. — Он был слаб, тяжело дышал и прожил всего несколько дней.
Мория вытянула руку, и кудрявый юноша подхватил провидицу за локоть. Он проводил её на место, подал курительную трубку. Чиркнув спичкой, подпалил погасший табак. Старуха сделала две небольших затяжки и нарушила гнетущую тишину.
— Мы вырождаемся, — сокрушительно подытожила она. — Исчезаем. Возвращаемся туда, откуда пришли: в море.
Мерлуза поджал губы, и его лицо приобрело пунцовый оттенок.
— Тебе не стоит понапрасну злиться, — искренне посоветовала провидица, замечая, как увеличивается прореха в душе Хека. — Мир меняется, и вы должны знать, что происходит. Только не ведающий о топях уверенно шагает по болоту.
Инспектор взглянул на невесту, и его сердце горестно упало:
— Мория, скажите, можно ли как-то замедлить мутацию? Остановить смерть?
Старуха долго молчала, и Хамс уже хотел повторить вопрос, думая, что она не расслышала его.
— Скажи, мальчик мой, — внезапно подала голос провидица, глядя на пульсирующее от боли сознание Аркана, — у твоей подруги густые чёрные волосы, а сама она красива, чиста и изящна, будто утренний прибой?
— Это правда, — без промедления подтвердил инспектор.
Лицо старухи скрылось в клубах табачного дыма. Сквозь его густые, непроницаемые
— Думаю, что смогу подсобить вам.
[1]Я расскажу тебе, сынок.
[2]Друг мой.
[3]Что-то грядет.
[4]Мальчик мой.
Глава 30
Древнее таинство
Мория встречала многих людей: добрых, злопамятных, трусливых, заносчивых, храбрых и честных. Она видела, как они страдают, сердятся, любят. Наблюдать за тем, как ведут себя сознания влюблённых, было интереснее всего. Каждая душа уникальна и проявляет чувства по-своему. Одна радостно мечется, рассыпая искры, другая же, смущенно зардевшись, затихает и алым облаком опускается вниз. Все люди разные. Так же, как не бывает двух одинаковых носов, глаз, пальцев и губ, не существует схожих сознаний. Старухе лишь однажды доводилось встречать родственные души. Они были похожи, но всё же имели существенные различия: одна была словно дождевое облако, а вторая походила на густой сизый туман.
Но сознания Марван Катран и Аркана Хамса были одинаковыми: тёмные, страдающие, не знающие покоя. Даже несмотря на проклятие, они всё равно вырвались с бескрайних просторов волнующегося моря и каким-то образом нашлись, чтобы вновь воплотиться вместе. Как только провидица смогла рассмотреть буйные материи поближе, она поняла: души влюблённых знакомы не одну сотню лет. Они сопереживали, поддерживали и рьяно рвались навстречу друг другу. Так дитя тянет руки к матери, так волна лижет песчаный берег, так скучает луна по погасшему солнцу.
— Аразат,[1] выйди посмотри, не настал ли час историй? — повелительно обратилась Мория к Звездочету. — Пусть Умбрина подготовится и расскажет гостям свою любимую.
Юноша удручённо вздохнул, его брови изогнулись, а на лице отразилось притворное страдание.
— О-о, — протянул он. — Опять?
— Делай, что велено, — приняв строгий вид, скомандовала старуха.
Молодой человек послушно встал и вышел на палубу. Дверь за ним тихо закрылась, и в комнате вновь воцарилось молчание. Хек понял, что старуха хочет поведать о чём-то важном, и напрягся. Аркан посмотрел на невесту, и она, поймав на себе его взгляд, смущенно улыбнулась. Хамс медленно моргнул в ответ.
— Ваши души прокляты, — слова прозвучали словно гром среди ясного неба, и по спине Марван поползла дрожь. Пощекотала лопатки и табуном помчалась к затылку, отчего волосы на голове медленно зашевелились. Мория поочередно указала узловатым пальцем на оскверненные сознания влюблённых и сообщила жуткие подробности: — Вы никогда не видите хороших снов и не знаете покоя.
Аркан почувствовал, как встают дыбом волоски на его руках, и грубо провёл по рукаву ладонью, смахивая мелкие крупинки ужаса.