Дело о черном вороне
Шрифт:
— Сидел, что ли? — ткнул в плечо мужика Артем.
— Ни в жисть, — обиделся Игнатьев. — То в армии, деды в первый год заставили сделать.
— В армии? И когда же вы служили? — недоверчиво спросил Ромка. — Уж больно свежая татуировка.
— Ничего не свежая, ей уже, считай, лет десять, — возразил мужик.
— А сколько же лет вам было в армии? — удивился Артем.
— Служить пошел на два года позже. Двадцать. Ромка недоверчиво покачал головой.
— Так что, вам сейчас тридцать?
— Тридцать один.
— Не
— Не веришь, что ли? — воззрился на нее мужик. — Это меня жизнь несладкая потрепала. Хошь, я тебе паспорт покажу? — Он полез в карман мокрых брюк, потом в другой и, сморщившись, пробормотал: — Куда ж я его подевал-то? Ах, да, отдал этому, как его… Максу.
— Максу? Ну да, я помню, — воскликнул Ромка.
Друзья переглянулись. Всем в голову пришла одна и та же мысль. Максу тоже было около тридцати. А не мог ли он пририсовать себе на щеку красное пятно и чуть-чуть изменить внешность? Тогда и фотографию переклеивать не надо, потому что, увидев особую примету, люди не станут приглядываться к другим чертам лица, глазам там или форме носа. А то, что Макс высокий, а мужик маленький, тоже ничего не значит, в паспорте-то рост не пишется. А уж возможностей воспользоваться печатью у него было сколько угодно, куда больше, чем у Николая Ивановича.
— Не помнишь, Макс тринадцатого в Москву ездил? — спросил Ромка у Гарика.
— Он каждый день туда ездит. Но вчера-то его здесь не было, и сегодня тоже.
— Это еще ни о чем не говорит. Он запросто мог воспользоваться твоим тайным ходом и проникнуть сюда незаметно. Лаз-то мы им с Денисом сами показали, когда прямо перед ними на дорогу вылезли.
Тамара Петровна, не дождавшись ребят, вышла из дома и воззрилась на Николая Ивановича.
— Нашелся? И где ж ты был?
— Я-то? В хозблоке… В гараже… — мужик с мольбой покосился на ребят, но они и не собирались его выдавать.
— Странно. Не слышал, что ли, как я тебя зову? — недовольно сказала Тамара Петровна, но заметно успокоилась. К счастью, издали не было заметно, что мужик сидит в мокрых брюках.
— Вам надо переодеться, — посоветовал Гарик, но слесарь махнул рукой:
— И так высохну.
Сердобольная Лешка сбегала на кухню и принесла оттуда большую кружку горячего крепкого чая.
— Выпейте, вам легче станет, заодно и согреетесь.
Пока она возилась с вымокшим слесарем, ребята поднялись на небольшое крыльцо над гаражом и столпились у входа в апартаменты Макса. Ромка подергал дверь, но она оказалась закрытой.
— А ты говорил, что у вас ничего не запирается, — уличил он Гарика.
— Так и есть, — удивился мальчик. — Зачем что-то запирать, когда кругом охрана?
Но вернулся он с пустыми руками и обескураженным лицом.
— Ключей нигде нет. Макс их, наверное, с собой забрал.
Ромка заглянул в наглухо закрытое жалюзями окно, снова безуспешно подергал дверь. Замочная скважина, в отличие от дверей в доме, здесь была самой обычной.
— И почему мы сюда раньше не пришли и не проверили, нет ли здесь каких улик, а то и самого Никиты? Сюда его куда проще допереть, чем до лаза. Если только Макс с Денисом не сговорились и не вывезли его отсюда в багажнике. Ты сам-то как думаешь, могло такое быть? Ты же их лучше нас знаешь.
— Не такие уж они и друзья, — ответил Гарик. — Просто Денис, я тебе об этом говорил, Макса в Москву подвозит. Но кузена нельзя подозревать. Он хороший.
— А Макс?
— Макс? — Гарик немного подумал, а потом сказал: — Макс, наверное, тоже, но с ним я знаком недавно, а с Денисом — всю жизнь.
— Паспорт-то у Николаши взял Макс. И дверь свою зачем-то запер. Это очень, очень подозрительно. — Ноздри у Ромки раздувались, как у гончего пса, не в пример Фреду, который, вывалив язык, понаблюдал за ними снизу, понаблюдал, но подняться вверх поленился да и отправился отдыхать в тенек.
— А давайте Максу позвоним и спросим, куда он дел паспорт, — предложил Гарик. — Интересно, что он нам на это скажет.
— Успеется. Сначала выясним, зачем он запер свою дверь. Замок, мне кажется, не очень сложный, — сказал Ромка и побежал за своими отмычками.
Притащив железяки с крючками, он стал попеременно совать их в замочную скважину и вертеть крючочками в разные стороны. Но несмотря на все его старания, замок никак не поддавался.
— А тебе часто приходилось взламывать двери? — уважительно разглядывая железки разной длины и толщины, поинтересовался Гарик.
— Ну, как тебе сказать, — кряхтя, ответил Ромка. — Я уж и не помню.
Лешка хотела было сказать, что и вспоминать ему не о чем, так как пока не было случая испытать инструменты на практике, разве что на их собственной двери, но выдавать брата не стала. А Ромка так усердно трудился, что не заметил, как к ним на крыльцо поднялся Николай Иванович в почти высохших на жарком солнце мятых штанах.
— Дай-ка я попробую.
Тамара Петровна была права, руки у Николаши и впрямь оказались золотыми. Слесарь вынул из кармана маленькую проволочку и еще одну железку, что-то подцепил внутри замка и со словами: «Тут и делать нечего», — распахнул дверь.
Апартаменты над гаражом состояли из гостиной, спальни и кабинета. Все комнаты были обставлены красивой стильной мебелью, напичканы разнообразной наиновейшей аппаратурой, так что нетрудно было понять, почему Макс приехал сюда погостить на короткое время, да так и зажился.