Дело о хитром писателе
Шрифт:
Он замолчал и улыбнулся, увидев Ришель, которая только что впорхнула через ворота погрузочной площадки.
— Извините, я немного опоздала, — прощебетала она, глядя на него сонными глазами. — Это все из-за Сэма, он поздно за мной заехал.
Ришель, в отличие от всех нас, не ходит пешком, разнося свою порцию газет. Ее возит на своей машине теперешний ее приятель Сэм.
— Цим, вы что-то хотели нам рассказать? — напомнил Ник.
Цим повернулся к нему, но, прежде чем он успел открыть рот, из двери вылетел Элмо и торопливо спрыгнул вниз, на площадку, где мы стояли.
— Плохие
— Заболел? — перебила его я. — Элмо, чем он заболел?
— Да что-то серьезное, — нахмурился Элмо. — Ужасные боли в животе, рвота и все такое. Его мама говорит, он всю ночь не спал. В общем, дело дрянь. Так что, Лиз, если мы с тобой возьмем…
Он что-то затараторил, разрабатывая план, как нам поделить участок Тома между собой.
— Вот некстати, — недовольно протянула Ришель. — Теперь на разноску газет уйдет гораздо больше времени. Могу спорить, это все из-за тех конфет, которые Том съел в доме у Эбнера Кейна. Я говорила ему, чтобы не ел. Они были такие старые, даже побелели сверху. Но он, конечно, и слушать меня не стал.
— Он бы никого из нас не послушал. Когда дело касается еды, Том слушается только своего желудка, — сказала Санни.
Она посмотрела на меня, и лицо ее вытянулось от удивления. Наверное, так поразил ее мой ошарашенный вид.
— В чем дело, Лиз? — спросила она. — Не стоит так волноваться за Тома. Он скоро поправится.
— Ясно, поправится, — хмыкнул Ник. — При его вечном обжорстве это наверняка всего лишь несварение желудка.
Я облизала сухие губы.
— Дело в том, что… в книге… Я просто подумала о книге…
— О какой книге? — сдвинула брови Санни.
— «На грани срыва», — ответила я. — Том… то есть Тоби…
Мой голос прервался. Мне вспомнилась монотонная речь Эбнера Кейна, звучавшая у меня в наушниках:
Тоби застыл с напряженным лицом. Фергис Блер заметил, что на лбу его блестят капельки пота. Вдруг мальчик скорчился, схватившись руками за живот. Лицо его исказилось от боли.
Перед моими глазами стояло веселое, жадно-любопытное лицо Тома, когда он повернулся ко мне с рукописью третьей главы в руках. «Слушай, мне совсем не нравится то, что случилось с Тоби, — засмеялся тогда он. — Колики в животе, да? Похоже, он уже не жилец».
Глава VI
ЖЕНЩИНА В КРАСНОМ КЛЕТЧАТОМ ПЛАТЬЕ
Я шагала по Крейгенд-роуд, волоча за собой тележку. Как обычно, я прошла до дома престарелых «Крейгенд» — там раз в неделю я навещала Перри Пламмер, — потом перешла на другую сторону улицы и двинулась в обратном направлении.
Я уже закончила разноску, и тележка была почти пуста. Небо начинало светлеть, хотя туман еще висел в воздухе и по-прежнему было довольно холодно.
Поравнявшись с собственным домом, я подсунула в щель под калиткой газету, и мне вдруг ужасно захотелось войти. Мама сейчас, наверное, уже встала. Можно было бы поговорить с ней, пока она сонно передвигается по кухне, наливая себе чай. Она бы, конечно, разволновалась, считая, что я замерзла и устала, и дала бы мне румяный тостик с чашкой горячего шоколада.
Мой
Просыпающийся после сна дом, такой теплый, родной и надежный… Я крепче сжала ручку тележки и, преодолев свою слабость, двинулась дальше по темной улице. «Что это со мной происходит? — подумала я. — Превращаюсь в какую-то безвольную медузу».
Я пересекла боковую улочку и продолжила обход своего участка, аккуратно оставляя газеты у каждого дома. Туман, казалось, расступался, чтобы дать мне пройти, и вновь смыкался у меня за спиной.
Впереди маячил дом Эбнера Кейна. Бывало, я столько раз проходила мимо, даже не замечая его. Но сейчас все было совсем по-другому. Вдруг я вспомнила, что Цим так и не рассказал нам до конца историю дома. Его прервал Элмо, сообщивший, что Тоби заболел.
«Да нет же! — я раздосадованно тряхнула головой. — Что за ерунда — не Тоби, а Том! Как он сейчас себя чувствует, бедняга, — подумала я. — Может быть, у нас останется время, чтобы позвонить ему из редакции „Пера“ перед тем, как идти в школу?»
Я заставила себя ускорить шаг. Теперь до дома Эбнера Кейна оставалось не более десятка метров. Я посмотрела на него. В доме было темно. В нем всегда бывало темно в это время. Эбнер Кейн, должно быть, имел обыкновение работать допоздна, а потом отсыпаться днем. Я подошла к калитке и сунула газету сквозь ее ржавые прутья.
В ту же секунду предрассветную тишину нарушил оглушительный собачий лай — соседский пес, мой давнишний враг, почуял мое присутствие. Эта сцена неизменно повторялась каждое утро по четвергам.
— Тихо ты! — шикнула я на него, проходя мимо. — Перебудишь всю округу!
Но ему было на это наплевать. У него своя задача — охранять дом. И он не собирался упускать шанс показать свое служебное рвение. Пес злобно смотрел на меня, рыча и свирепо скалясь. Но вдруг он замолчал, прижал уши и, повизгивая, отполз назад. Что, скажите на милость, с ним произошло? Я быстро обернулась.
И увидела на другой стороне улицы… женщину в красном, клетчатом платье! Она неподвижно стояла в тумане, пристально глядя на меня.
«Ей, должно быть, ужасно холодно, — мелькнула в голове дурацкая мысль. — Это же летнее платье. Может, она сумасшедшая?»
Женщина ничем не показала, что видит меня. На моих глазах она спокойно повернулась и пошла прочь. Через мгновение пелена тумана сомкнулась за ее спиной, и она исчезла из вида.
Когда в тот день после уроков мы пришли к Эбнеру Кейну, выглядел он усталым и изможденным.
— Я совершенно измотан, — объявил он, провожая нас на кухню. — Книга буквально высасывает все мои силы. Да еще эти сны! Встаешь наутро еще более усталым, чем ложишься спать накануне. Но зато, Лиз, тебе есть сегодня над чем потрудиться, — и он протянул мне кассету.