Дело о картинах Ван Гога
Шрифт:
– Я отказываюсь вас понимать, – удрученно покачал головой Марин.
– Хорошо, поговорим иначе, – Фрост обошел Марина и заглянул ему в лицо с другой стороны. – Сколько вам еще осталось сидеть?
– Четыре с половиной месяца, – ответил Марин и с удивлением посмотрел на инспектора. – А разве вам это неизвестно?
Фрост пропустил вопрос Марина мимо ушей.
– Что вы скажете, если мы предложим вам выйти на свободу через неделю?
– Буду весьма вам за это признателен, – не поднимаясь
– Но в этом случае и вы должны будете нам помочь.
– Все, что в моих силах, господин инспектор, – Марин приложил руки к груди.
– Отлично, – Фрост снова обошел вокруг Марина и сел напротив него. – Если вы объясните нам, каким образом попали в наше время ранее неизвестные работы Ван Гога, включая эту, – инспектор указал на портрет, – то мы сможем оформить это как помощь следствию. И, поскольку вы уже отбыли две трети своего срока, мы подадим ходатайство о вашем досрочном условном освобождении.
– И я выйду на свободу только для того, чтобы предстать перед судом по обвинению в контрабанде картин Ван Гога, – усмехнувшись, добавил Марин. – Вы принимаете меня за идиота, господин инспектор? Срок, который мне светит за Ван Гога, будет в несколько раз длиннее того, что я отбываю сейчас.
– Так или иначе, Марин, новый срок вам мотать придется, – постучав пальцами по картине, заверил его Малявин.
– Ошибаетесь, господин инспектор, – рассмеялся в лицо Малявину Марин. – Без моего признания вы ничего не сможете доказать. В противном случае, вы бы не пришли ко мне?
– Я бы на вашем месте не был столь самоуверенным, Марин, – с укоризной покачал головой Фрост. – Доказать вашу вину будет действительно непросто. Но вам так же должно быть известно, что дела, связанные с необратимым вмешательством в исторический процесс, никогда не сдаются в архив незавершенными. Сколько бы времени ни заняло следствие, виновный будет наказан.
– Ну а если никакого вмешательства в исторический процесс не было? – подавшись вперед, негромко спросил Марин.
– Увы, – покачав головой, Фрост в который уже раз указал на портрет Марина. – Ваш портрет, написанный Ван Гогом, является несомненным доказательством того, что факт вмешательства имел место.
– Скажите мне, господин инспектор, какое именно действие закон определяет как контрабанду? – задал вопрос Марин.
– Вы имеете в виду контрабанду во времени? – уточнил Фрост.
– Именно, – подтвердил Марин.
– Контрабандой считается доставка какого-либо предмета, принадлежащего определенному времени, в иной временной период, – процитировал строку из свода законов Фрост. – То есть с одного сопряженного витка временной спирали на другой, вне зависимости от того, куда он был перемещен, в прошлое или в будущее.
– Ну
Инспекторы непонимающе переглянулись.
– Что вы имеете в виду? – осторожно спросил Малявин.
– Ответьте, пожалуйста, на мой вопрос, господин инспектор, – вежливо попросил Марин. – А после этого я дам вам все необходимые разъяснения.
– Насколько мне известно, подобных прецедентов пока еще не было, – ответил Малявин.
– Я думаю, что доставку в наше время некоего гипотетического предмета, никогда не принадлежавшего ни одному из времен, можно квалифицировать двояко: либо как контрабанду, либо как находку, – Фрост сделал паузу и, многозначительно посмотрев на Марина, добавил: – В зависимости от конкретных обстоятельств.
– Ну а если окажется, что этот портрет, – Марин кивнул в сторону стоявшей на мольберте картины, – никогда, ни единой секунды не находился в XIX веке, мы сможем квалифицировать мой случай именно как находку?
– Что вы хотите этим сказать? Что Ван Гог написал ваш портрет, находясь в нашем времени?
Малявин чувствовал, что Марин готовит им какой-то подвох, но при этом никак не мог понять, в чем именно этот подвох заключается. И это нервировало инспектора.
– Нет, – покачал головой Марин. – Он вообще не писал его, ни в одном из времен. Так же, как и другие семь картин.
– Давайте-ка поконкретнее и с самого начала, – Фрост достал из кармана диктофон и, включив запись, оставил его висящим в пустоте.
– Э, нет, – протестующе взмахнул рукой Марин. – Давайте еще раз уточним: если я все расскажу вам о картинах Ван Гога и при этом докажу, что я получил их, не покидая своего времени, вы гарантируете, что против меня не будет выдвинуто обвинение?
– Да, – уверенно кивнул Фрост.
– А как насчет досрочного освобождения? – прищурился Марин.
– Считайте, что мы уже обо всем договорились, – заверил его инспектор.
– Отлично. – Марин поудобнее устроился в пустоте и начал рассказ.
Глава 16
– Это случилось на третьем месяце моего заключения. Я сидел в кресле и читал книгу. Как сейчас помню, это был роман Дика «Сканирование втемную». Я уже привык к тому, что вокруг ничего не происходит, и поэтому не сразу обратил внимание на то, что взгляд мой, скользя время от времени над верхним краем раскрытой книги, фиксирует какое-то движение. Я положил книгу на колени и посмотрел на то, что привлекло мое внимание. Это был человек, движущийся в мою сторону. Он находился еще далеко, и фигура его казалась не больше мизинца.