Дело о клетчатой сумке
Шрифт:
В трамвае мы ехали молча. Уже зажглись фонари, но небо ещё было светлым.
От остановки мы почему-то повернули не к дому, а к парку. Перешли через дорогу, спустились к старым домам.
Ещё издалека я услышала странный звук – длинный и тонкий.
– Ау-у-у-у-у!!!
Мы стояли и смотрели на Риту. Она плакала, не открывая глаз. Наверное, ей не хотелось нас видеть.
– Рита, ко мне!
Я думала, если назвать её имя, она отзовётся, пойдёт к нам.
– Ау-у-у-у-у…
В носу у меня защипало. Ещё секунда –
– Дурацкое имя – Эльвира, – сказал Мишка. – Она такая худющая… Наверно, болеет каким-то вирусом.
– Эльвирусом.
Нет уж, я не буду реветь! Я лучше сделаю так, чтобы Эльвира сама захлюпала носом.
– Я эту Эльвирищу ненавижу! Мишка, давай… давай… – я искала, что бы такое сказать и вдруг придумала: – Давай устроим ей Кошмарный День!!!
– А толку?
– После Кошмарного Дня она сразу поймёт, что с нами лучше не связываться. А мы потом придём и скажем: или у вас будет триста пятьдесят Кошмарных Дней в году, или отдавайте собаку.
– А если нажалуется?
– А мы сделаем так, чтобы нас не поймали.
– Ну да, тебя трудно заметить, – хмыкнул Мишка.
– Скажи, что ты струсил, – разозлилась я. – Глеб точно согласится. И Кит – тоже.
– Не шипи.
Мишка слепил снежок и пульнул его прямо в меня. Хорошенький способ мириться!
– Ты же сама говорила, что я Ватсон. Значит, всё нужно делать вместе. У твоего Шерлока без меня всё равно ничего не получалось!
План был такой: встречаемся в десять утра у входа в универмаг. Я, Мишка, Глеб и Кит.
В пол-одиннадцатого мы стояли в отделе спорттоваров – прямо напротив кафе. Я, Мишка, Глеб, Кит и… Костик-Хвостик.
– Я хотел его с бабушкой оставить, – жаловался Кит, – а он прилип, как пластилин.
Мы спрятались за палаткой и наблюдали. Сегодня Эльвира пришла нарядная, с красивыми белыми бусами и в чёрном платье, таком коротком, как будто она выпросила его у младшей сестры.
– Спорим, она вечером идёт на свидание, – сказала я.
– А ты откуда знаешь? – удивился Глеб.
Ха. Если бы у них были старшие сёстры, они бы сразу всё поняли.
– Элементарно. Нарядная – раз. Всё время пишет эсэмэски – два. А ещё она сегодня выше ростом. А что это значит?
– Что это значит? – послушно повторил Кит.
– Значит, у неё туфли на высоком каблуке. Три признака, что она собирается с кем-то встречаться.
– Кру-у-уто! – Кит покачал головой. На меня ещё никогда не смотрели с таким уважением.
Похоже, с дедукцией у мальчишек неважно. Зато они знают, как «достать» противную учительницу или соседку по парте. Это у них здорово получается.
Вместе мы придумали три совершенно замечательных Кошмарных Ужаса. Если их сложить – получится настоящий Кошмарный День.
– Спорим, вечером она не захочет ни на какое свидание? – Мишка полез в карман, побренчал какими-то флакончиками и повернулся ко мне. – Операция «Кошмарный День» начинается. Наш выход, Шерлок!
Мы дождались, пока в кафе соберётся побольше народу.
Увидев меня и Мишку, Эльвира скривилась. Как будто у неё за щекой оказалась целая пачка конфет «Суперкислые червяки».
– Н-н-ну?
– Два чая и две булочки, пожалуйста.
Мы устроились рядом со стойкой. Сидеть за маленьким круглым столом оказалось ужасно неудобно. Я всё время боялась, что опрокину коленкой чашку или нечаянно переверну стол.
Мишка достал из кармана крошечный стеклянный флакончик, быстро вылил то, что там было, в чай и посмотрел по сторонам. Наверное, так чувствуют себя актёры в театре – вот они
Мишка взял булочку, ме-е-е-е-едленно-ме-е-е-е-едленно поднёс к чашке… Я замерла. Ещё секунда – и все увидят…
Действующие лица: я, Мишка, Эльвира, другие посетители кафе.
Реквизит: две чашки чая, две булочки, таинственный флакончик.
Мишка (берёт булочку, обмакивает её в чай): Я ужасно голодный! Наконец-то можно поесть.
Достаёт булочку из чашки. Она ярко-синяя.
Мишка (громко): Нич-ч-чего себе.
Я (ещё громче): Синяя булочка? Обалдеть!!!
Мишка (совсем громко): Интересно, что они в этот чай добавляют?
Две женщины, стоящие в очереди у стойки, замолкают.
Бабушка и внук, сидящие за соседним столиком, оглядываются.
Внук: Ба-а-а, я тоже так хочу!!! (Хватает свою булочку и собирается обмакнуть её в чай.)
Бабушка (нервно): Положи на место!
Внук: Хочу синюю булочку-у-у-у-у…
Мишка (держится за живот): Ой… Что-то живот заболел после этого чая!
Бабушка: Вова, не бери в руки эту чашку! (Возмущённо.) Это что ж они в продукты добавляют?! (Решительно отодвигает стул.) Девушка, дайте жалобную книгу!
Первая женщина из очереди: Правильно! Пусть проверка приедет!
Вторая женщина из очереди: Пускай разбираются, чем тут кормят!
Эльвира (растерянно): Да я здесь год работаю… Да никогда… никаких…
Бабушка (пишет): Вот, все свидетели, я ничего не выдумываю, пишу как есть. Синяя бу-лоч-ка!!!
Эльвира: Да я…
Я и Мишка незаметно уходим.
ЗАНАВЕС.
Чтобы не попадаться на глаза Эльвире, мы удрали на третий этаж.
Там было ужасно скучно. Ну сколько можно разглядывать пластмассовые ведра и разноцветные вешалки? В отделе, где продают мужские ботинки, тоже не нашлось ничего интересного.
Наконец Глеб сказал: «Всё, можно спускаться».
Мы снова спрятались за палаткой. Эльвира нас не заметила – отправляла очередную эсэмэску.
Вообще, мы припасли для неё совсем другой Кошмарный Ужас. Но когда я присмотрелась к Эльвире повнимательнее, я поняла, ЧТО мы можем сделать.
– Спорим, ей туфли жмут?
– А ты откуда знаешь? – удивился Мишка.
– Элементарно. Смотри. Вот она высокая – и мрачная. А теперь подожди минутку… Ага! Видишь – стала ниже ростом. И улыбается. Потому что туфли сняла. Она их, наверно, разнашивает… Анька тоже так делает.
– А давай ты после каникул к нам в класс придёшь! – оживился Глеб. – Если ты так здорово в женщинах понимаешь, будешь на переменках рассказывать, кого наша Марьсанна вызвать хочет.