Дело о «красном орле»
Шрифт:
Парень задумался.
— Да он постоянно звонит мне. Мы с ним в одной группе учимся в техникуме.
Вчера утром он мне звонил, спрашивал про Катьку…
— Во сколько звонил? — задал уточняющий вопрос Шах.
— Часов в восемь, что ли… Ну, может, в половине девятого. Но не позже, потому что потом я учиться ушел.
— Хорошо, мы проверим твои слова. Давай адрес твоего дружка.
— И альбомы с фотографиями неси, — добавил я.
— Зачем? — удивился он.
— Надо! Неси, тебе говорят! — поддержал меня Шах.
Парень принес фотоальбомы. Мы попросили его найти
— А ты сам понимаешь, в каком положении ты сейчас оказался. Мы можем «закрыть» тебя на десять суток по подозрению.
А за столько дней ты у нас во всем сознаешься, даже в убийстве Старовойтовой. Ты же парень умный, сам понимаешь, нам надо на кого-то глухари списывать. Ну все, чао.
Фотки потом тебе занесем.
Мы покинули квартиру. Сев в машину и отъехав немного от дома, остановились, чтобы обсудить наши дальнейшие действия.
— Ну, допустим, что мы теперь знаем, кому принадлежит карта. Но вдруг он ее нашел? — выразил сомнение Зудинцев.
— Так-то оно так, может, и нашел. Но других-то вариантов у нас все равно нет, — сказал я. — Этот Вадик сейчас звонит Таранкину, просит подтвердить, что тот действительно звонил. Но мне кажется, что если это Андрей мочит бомжей, то звонок Вадика его вспугнет. Трудно связать бомжей и квартиру на Московском.
— Я тоже так думаю, — вступил в разговор Шах, — но карта точно Таранкина, нам этот полупокер два точных звонка назвал, причем которые в разные дни были. Надо ехать к Таранкину, беседовать.
И мы поехали к нему домой на Гаванскую улицу. По дороге Зудинцев издевался над Шаховским:
— А ты, Шах, точно в милиции никогда не работал? У тебя так профессионально получилось, мне даже понравилось!
— Где, когда я работал — это мое дело, а вот как ты в хаты входишь — это мне тоже кое-что напоминает. Ты никогда, часом, квартирными разбоями не промышлял?
Так всю дорогу они и подкалывали друг друга, пока мы не приехали на Васильевский остров. Таранкина дома не оказалось, и мы, поставив машину во дворе «сталинского» дома, стали ждать. Посоветовавшись, решили, что если увидим его, идущего домой (благо, фотография у нас была), то возьмем прямо на улице. Такое развитие событий нас устраивало даже больше, чем врываться в квартиру. Тем более что не с каждым можно подобные трюки проделывать.
Мы прождали три часа, но Андрей так и не появился. Тогда мы решили, что можно проехаться по району, посмотреть на места обитания бомжей и потом вернуться назад, на боевое дежурство. Первым делом поехали туда, где мы с Шахом провели ночь. По дороге у меня зазвонил телефон. Это был Обнорский:
— Каширин, ты?
— Я.
— Тут звонили опера с главка, те самые, с которыми вы поспорили, так вот, они говорят, что у них есть приметы двух подозреваемых, запиши: первый — рост метр семьдесят — метр восемьдесят, одет…
Я слушал
Дядя Вася хорошо описал нас сотрудникам милиции, с памятью у него было все в порядке. Исходя из этого, мы решили, что к бомжам пойдет Зудинцев, чтобы дядя Вася опять милицию не вызвал. (Второго ночного пришествия Обнорский не переживет.)
Нам повезло, Зудинцеву удалось застать в колодце дядю Васю, которого он умудрился разговорить. Лидер бомжей поведал ему довольно странную историю. Последнему убитому, которого тот хорошо знал, некий молодой человек давал деньги, огромные по их меркам, — три тысячи рублей. А потом — будто следил за ним.
— Бред какой-то! — не поверил Шаховский. — Зачем бомжу деньги давать?
— А ты слушай дальше, — сказал ему Зудинцев, — не перебивай. Убитому, я имею в виду, пока он еще жив был, действительно дали деньги, они их тут всей шоблой пропивали. А потом — бах! — и нет бомжа.
А ваш дядя Вася говорит, что несколько раз видел тут рядом парня, крепкого такого, который ходил и наблюдал за ними. Я показал ему фотку, где студентов человек десять на групповом снимке, и… Короче говоря, проиграли менты свои зарплаты. Дядя Вася уверенно показал на фотке Таранкина. Уж не знаю, зачем этот парень бомжам деньги дает, а потом мочит, но, видимо, надо ему.
Может, хобби…
— Смотри! — перебил его Шаховский, показывая на молодого человека, медленно прогуливающегося по аллее.
Я посмотрел на того, на кого он показал, и обомлел. Это был Андрей Таранкин. Фонарь хорошо освещал его лицо, спутать было невозможно. Что он может делать здесь, в глухом месте? Свидание?
— Пасет! — уверенно сказал Зудинцев. — Высматривает новую жертву.
— Маньяк, что ли? — предположил Шах.
— Хрен с ним, маньяк или нет — потом разберемся, — решил Зудинцев. — Думаю, брать его надо. Только когда, сейчас или на жертве? Думаю, что лучше сейчас, а расколем потом. Они, маньяки, все хлипкие, больше часа не держатся, психика-то больная, вот и начинают колоться. Ну что, пойдем возьмем гада? Только осторожно, у него «режик на кармане», как бы не полоснул кого.
— Я ему полосну, демону, — проворчал Шаховский, доставая из оперативной кобуры газовый пистолет.
Тем временем наш клиент начал от нас отдаляться.
— Походка как у Обнорского, — заметил Зудинцев.
Действительно, со стороны Таранкин напоминал Обнорского. Фигура тоже такая же — широкоплечая и коренастая.
А потом нам не повезло. Видимо, заметив, что недалеко от него остановилась машина, наш «маньяк» решил уйти. А когда мы вышли на улицу, он еще больше ускорил шаг и вскоре скрылся в темноте. Догнать мы его не смогли. Поняв, что клиента потеряли, мы вернулись в машину — решать, что делать дальше? Охотничий азарт уже не позволял нам, несмотря на довольно позднее время, отложить операцию на завтра. Зудинцев был уверен, что Таранкин пошел домой.