Дело о непрерывных самоубийствах
Шрифт:
— Верно, только уж это все равно. Высаживайтесь!
Повеселевший шофер сел на весла, и в тишине вечерних сумерек они торжественно тронулись в путь.
Кетрин и Алан, поставив под ноги чемоданы, сидели на корме лодки, лицом к Инверари. В этот час вода казалась светлее и ярче, чем небо, по ее поверхности плыли тени.
Кетрин задрожала.
— Замерзли?
— Немножко, но дело не в этом. — Она посмотрела на шофера. — Вон там, это Шайра? Там, где маленький причал.
— Да, — кивнул шофер, глянув через плечо. Уключины жалобно скрипнули. —
Они молча смотрели на замок, становившийся все больше по мере приближения.
Замок стоял немного в стороне от города и смотрел на озеро. Он был построен из камней и серого кирпича, с крутой шиферной крышей. Больше всего бросалась в глаза башня. Круглое, с конусообразной крышей сооружение, сложенное из поросших мхом камней, возвышалось в юго-восточном углу замка. Похоже, что окна в нем выходили только к озеру. Это были два створчатых, закрытых жалюзи окна под самой крышей, примерно в шестидесяти футах над неровными каменными плитами двора.
Алан представил падение с головокружительной высоты и вздрогнул.
— Мне кажется… — Кетрин заколебалась, — он немного… примитивен.
— Вот еще! — с чувством превосходства возразил шофер. — Там и электричество есть.
— Электричество?
— Вот-вот. И ванные тоже, хотя за это я не ручаюсь. — Он снова посмотрел через плечо и нахмурился. — Видите человека, который стоит на пристани и глядит на нас? Тот самый доктор Колин Кемпбелл, о котором я вам рассказывал. Получил степень то ли в Манчестере, то ли еще в каком Богом забытом месте.
Стоявшая у причала фигура почти сливалась с серо-коричневым фоном. Это был невысокий, широкоплечий, коренастый, грубо сколоченный мужчина, одетый в поношенную охотничью куртку, бриджи и гетры. Усы и борода у него были коротко подстрижены, в рыжеватой шевелюре пробивались желтые или даже, скорее, серые пряди. Колин Кемпбелл был младшим из двух братьев Энгуса Кемпбелла и, хотя ему шел уже седьмой десяток, выглядел гораздо моложе.
Он пытливо разглядывал их, пока Алан помогал Кетрин выйти из лодки, а потом Сван выкарабкался вслед за ними.
— Кто вы такие? — спросил Колин Кемпбелл глубоким басом.
Алан представил всех. Колин вытащил руку из кармана, но никому не подал.
— Что ж, тогда пойдемте. Все здесь: прокурор, стряпчий, страховой агент, старый Том Кобли. Разумеется, заправляет всем Алистер Данкен.
— Это адвокат?
— Стряпчий, — поправил Колин со злой ухмылкой. — У нас в Шотландии — стряпчий. Да, это он.
Колин повернулся к Свану и нахмурил косматые львиные брови.
— Как вас зовут, сказали вы? Сваном? Сван? Я не знаю никакого Свана.
— Я здесь по приглашению мисс Элспет Кемпбелл, — сказал Сван, будто подбадривая себя.
Колин удивленно посмотрел на него.
— Вас пригласила Элспет? — прорычал он. — Элспет? Раны Христовы! Не верю!
— Почему?
— Потому что за всю свою жизнь она, исключая
Всю ее жизнь мой старший брат Энгус был единственным человеком, а лондонский «Прожектор» — единственной вещью, которые ее интересовали. Раны Христовы! Старушка прочитывает «Прожектор» от корки до корки, помнит на память фамилии всех репортеров и болтает о свинге и Бог знает о чем еще.
— «Прожектор»? — изумленно воскликнула Кетрин. — Этот грязный листок?
— Ну-ну-ну! Осторожней на поворотах! — запротестовал Сван. — Речь идет о моем листке!
Сейчас пришла очередь удивляться остальным.
— Неужели вы… — ловя ртом воздух, спросила Кетрин.
Сван попытался успокоить ее.
— Выслушайте меня, — сказал он очень серьезно. — Ничего страшного. Я не собираюсь использовать маленькую информацию о том, как вы и док Кемпбелл провели ночь в поезде, если меня не вынудят к этому. Я только…
Колин внезапно прервал его идущим откуда-то из глубины рычащим хохотом. Он хлопнул себя по колену, согнулся и закричал, будто обращаясь ко всей вселенной:
— Репортер? А почему бы и нет? Пошли! Добро пожаловать! Почему не сообщить обо всем Манчестеру и Лондону? Народ должен знать все! А что это за чудеса вытворяли два ученых члена нашей семьи в поезде?
— Я сейчас все объясню вам…
— Ни слова больше. Мне это нравится. Раны Христовы! Я счастлив видеть, что огонек, который был в нас, есть еще и в младшем поколении. Раны Христовы!
Хлопнув Алана по спине, он обхватил его тяжелой рукой и хорошенько встряхнул. Его приветливость была бурной, как и все предыдущее. Хотя до сих пор он громко выкрикивал слова в вечерние сумерки, сейчас заговорщически понизил голос.
— К сожалению, здесь не удастся уложить вас в одной комнате. Приходится соблюдать приличия, но я позабочусь, чтобы ваши комнаты были рядом. Только осторожно, не проболтайтесь перед мамой Элспет!
— Но пожалуйста, ради Бога…
— Она внимательно следит за условностями и, хотя сорок лет была любовницей Энгуса, сейчас считает себя его женой. Пошли! Не стойте же с таким лицом! Идемте в дом! Хватай чемоданы, Джок, и пошевеливайся!
— Никакой я не Джок, — сказал сидевший на веслах шофер, однако поднялся на ноги в покачивающейся лодке.
Колин выпятил грудь.
— Джок, — осадил он шофера, — раз я говорю, значит Джок. И хорошенько запомни это, парень. Заработать хочешь?
— Не у вас. Меня зовут…
— Ну и ладно, — сказал Колин, беря чемоданы под мышки так, будто они были крохотными пакетиками, — и все равно, разрази меня гром, если я знаю, чем расплачиваться!
Он обернулся к остальным.
— Дела у нас обстоят так. Если Энгуса убили — Алек Форбс или еще кто-то, или он случайно выпал из окна, то Элспет и я богаты, Элспет и работящий участковый врач с дырявыми карманами — на коне. А вот если Энгус покончил самоубийством, тогда, скажу вам, у нас ломаного гроша за душой нет.