Дело о пеликанах

Гришэм Джон

— Сомневаюсь.

— Ну а если предположить? Насколько это крупная фирма?

— Сотни две адвокатов.

— Хорошо. Теперь мы имеем шестьсот адвокатов в двух фирмах. Вы юрист, Дарби. Скажите, как мы можем найти Гарсиа?

— Я не юрист и не частный сыщик. Это вы ведете расследование для газеты. — Ей не понравилось слово «мы» в этом контексте.

— Да, но мне никогда не приходилось бывать в юридических конторах, за исключением развода.

— В таком случае вам повезло.

— Как мы можем его найти?

Она опять

зевнула. Они беседовали уже целых три часа, и ее это утомило. Разговор можно продолжить утром.

— Я не знаю, как его отыскать, и, честно говоря, сейчас мне не хочется задумываться над этим. Я посплю, и мы поговорим об этом завтра утром.

Грантэм неожиданно успокоился. Она встала и подошла к бару, чтобы налить стакан воды.

— Я заберу свои вещи, — сказал он, собирая магнитофонные записи.

— Вы не сделаете мне одолжение? — спросила она.

— Возможно.

Она замолчала и посмотрела на диван.

— Не могли бы вы поспать эту ночь на диване? Я уже давно не сплю как следует и нуждаюсь в отдыхе. Было бы прекрасно, если бы я знала, что вы находитесь здесь.

Он с усилием проглотил слюну и посмотрел на диван. Теперь они оба смотрели на диван, который был не более полутора метров в длину и вовсе не казался подходящим местом для этой цели.

— Конечно, — сказал он, улыбаясь ей. — Я понимаю.

— Я боюсь привидений, поверите ли?

— Я понимаю.

— Это здорово — иметь поблизости такого, как вы, — произнесла она с притворной застенчивостью, и Грэй растаял.

— Я не возражаю, — сказал он. — Никаких проблем.

— Спасибо.

— Заприте дверь, ложитесь и спите на здоровье. Я буду здесь, и все будет хорошо.

— Спасибо. — Она кивнула и вновь улыбнулась, затем закрыла за собой дверь в спальню. Он не слышал, чтобы ключ повернулся в замке.

Сидя в темноте на диване, он смотрел на дверь спальни. Где-то после полуночи он задремал и вскоре уснул, подтянув колени почти до подбородка.

Глава 31

Ее боссом был главный редактор Джексон Фельдман, и в своей вотчине она не хотела признавать никого, кроме мистера Фельдмана. Особенно такую мелкоту, как Грэй Грантэм, который стоял перед дверью главного редактора и сторожил ее, как доберман. Она бросала на него суровые взгляды, каждый раз натыкаясь на его насмешливую ухмылку. Это длилось уже десять минут с тех пор, как они собрались в кабинете главного и заперли за собой дверь. Она не знала, почему Грантэм ждет за дверью. Но хозяйкой здесь была она.

Зазвонил телефон, и Грантэм крикнул ей:

— Никаких звонков.

Ее лицо моментально сделалось красным, а рот открылся. Она взяла трубку, послушала и сказала:

— Мне жаль, но у господина Фельдмана совещание. — Она гневно уставилась на Грантэма, который кивал головой, как бы одобряя ее. — Да, я скажу, чтобы он вам перезвонил, как только освободится. — Она положила трубку.

— Спасибо! —

бросил Грантэм, и это сбило ее с толку. Она собиралась сказать что-нибудь противное, но «спасибо» смешало ее мысли. Он улыбнулся ей, и это еще сильнее взбесило ее. Было пять тридцать, и в это время она обычно уходила с работы, но сегодня Фельдман попросил ее задержаться. Грантэм все еще продолжал посылать в ее сторону кривые ухмылки, находясь у двери, в трех шагах от ее стола. Ей никогда не нравился этот Грантэм. Да и во всей редакции «Пост» нашлось бы не так уж много тех, кто бы был ей симпатичен.

Вошел помощник редактора отдела новостей и направился к двери главного, но на его пути оказался «доберман».

— Извините, но сейчас нельзя, — сказал Грантэм.

— А почему нет?

— У него совещание. Оставьте это у нее. — Он показал на секретаршу, которая терпеть не могла, когда на нее показывают и говорят «она» про нее, которая сидит здесь уже двадцать один год.

Помощник оказался не из пугливых.

— Прекрасно. Но мистер Фельдман приказал мне принести эти бумаги ему ровно в пять тридцать. Сейчас ровно пять тридцать. Я здесь, и бумаги при мне.

— Послушай. Мы очень за тебя рады, но ты не сможешь войти, понимаешь? Ты просто оставь эти бумаги у этой прекрасной леди, и солнце взойдет завтра, как и прежде. — Грантэм загородил собой дверь и, казалось, был готов вступить за нее в сражение, если парень будет настаивать.

— Давайте я возьму их, — предложила секретарша.

Расставшись с бумагами, помощник ушел.

— Благодарю! — вновь громко сказал Грантэм.

— Я нахожу вас весьма грубым, — бросила она в ответ.

— Я же сказал «благодарю». — Он старался показаться обиженным.

— Вы настоящий болван.

— Благодарю!

Неожиданно дверь открылась и из кабинета позвали:

— Грантэм.

Он улыбнулся ей и шагнул внутрь. Джексон Фельдман стоял за своим столом. Его галстук был распущен до второй пуговицы, а рукава закатаны до локтей. В возрасте шестидесяти шести лет он не имел ни одного лишнего килограмма. В пятьдесят восемь он еще бегал по две марафонские дистанции в год и работал по пятнадцать часов в сутки.

Смит Кин тоже стоял и держал набросок статьи и экземпляр дела о пеликанах, написанный от руки. Экземпляр Фельдмана лежал на столе. Оба редактора выглядели ошеломленными.

— Закрой дверь, — сказал Грантэму Фельдман.

Грэй закрыл дверь и сел на край стола. Все молчали. Фельдман сильно потер глаза и посмотрел на Кина.

— Здорово! — сказал он наконец.

Грэй улыбнулся:

— Надо понимать, что я принес вам крупнейший материал за двадцать лет и вы поражены настолько, что говорите «здорово».

— Где Дарби? — спросил Кин.

— Я не могу вам этого сказать. Это часть уговора.

— Какого уговора? — спросил Кин.

— На этот вопрос я тоже не могу ответить.