Дело о похитителе времени
Шрифт:
– Кроме того, они просто курьеры. На самом деле губка принадлежит Бернарду, – говорит Бёрнелла. – Это омар, искривляющий время.
Клаус серьёзно кивает. Ты понятия не имеешь, что такое омар, искривляющий время, но твой шеф, похоже, нисколько не удивлён.
У тебя снова мелькает мысль, что он что-то скрывает.
– Спасибо за горячий шоколад. – Клаус отдаёт ведьмам деньги.
– Всегда пожалуйста. В любое время, – отвечает Бёрнелла. – Время! Вы поняли? Как в губке времени.
– Знаешь, Бёрнелла, тебе надо как-то менять чувство юмора.
– Но-о-о-с-с-с-с-к-и-и-и, – повторяет Бутси.
– Ладно, пойдём, – говорит тебе Клаус. – Курьеры Русалочьей почты всегда останавливаются в отеле «Отвали». Это здесь, за углом. Можно прямо сейчас побеседовать с русалками. Или можно вернуться в музей и попробовать незаметно пробраться в выставочный зал, пока туда не нагрянули упыри-криминалисты. Ну что, как поступим?
Идём к русалкам?
Переходи на страницу 44
ДВЕ РУСАЛКИ И ПОЧТАЛЬОН
Или всё же вернёмся в музей и осмотрим место преступления?
Переходи на страницу 27
СТОРОЖЕВЫЕ ГОРГУЛЬИ
Сторожевые горгульи
– Ерундина так и дежурит у главного входа, значит, придётся войти через заднюю дверь, – говорит Клаус.
Ты идёшь следом за ним в узенький переулок, заставленный переполненными до краев мусорными контейнерами. Твоё сердце колотится как сумасшедшее. Старший инспектор Дарка – суровая личность. Его лучше не злить. А что делаешь ты? Беззастенчиво нарушаешь его строгий приказ держаться подальше от места преступления.
Переулок ведёт к служебному входу в музей. Клаус подходит к каменному крыльцу, и вдруг откуда-то сверху раздаётся гнусавый голос:
– Стой, кто идёт!
Ты поднимаешь голову. На углу здания сидит на редкость уродливая горгулья, причём так неудобно скрючившись, что тебя она видит лишь краем глаза.
– Кто это сказал? Это ты, Шпиц? – раздается ещё один гнусавый голос.
Ты замечаешь вторую горгулью на другом углу здания. Она тоже косит каменным глазом, пытаясь разглядеть вас с Клаусом.
– Конечно я. А кто ещё здесь может быть? – отвечает первая горгулья.
– Я не знаю. Мы же друг друга не видим. Я думала, ты уехала в отпуск.
– Ну ты и скажешь, Гранита. Уехала в отпуск! – восклицает Шпиц. – По-твоему, я собрала чемодан, забронировала отель и умчалась на отдых?! Я бы, может, и умчалась, если бы не прилипла к ОГРОМНОМУ КИРПИЧНОМУ ЗДАНИЮ.
– Если ты была здесь, то почему всю последнюю неделю я играла в «Я вижу» только с голубями?
– Потому что мы тут сидим уже целую вечность. Двести двадцать шесть лет, два месяца, пять дней, три
Подумав секунду, Гранита отвечает:
– На голубей?
– Видите, что мне приходится выносить?! – восклицает Шпиц. – Застрять тут наверху, не имея возможности сдвинуться с места, и целыми днями выслушивать, как она повторяет: «Я вижу что-то на букву «г».
– Это всё замечательно, – говорит Клаус, – но меня больше интересует вчерашнее ограбление.
– О, я всё знаю, – говорит Шпиц. —Я сижу как раз над окном кабинета Громсвист. Она рвёт и мечет. И всё утро беседует по телефону с представителями страховой компании.
Клаус оборачивается к тебе:
– Если Громсвист застраховала свои экспонаты от кражи, ей положена выплата.
Ты делаешь запись в блокноте рядом с именем куратора Громсвист: «выплата по страховке» и «вероятный мотив».
– Как я понимаю, губка пропала между десятью вечера и полуночью, – говорит Клаус. – Кто был в здании в это время? – Куратор Громсвист, определённо, была, – отвечает Шпиц. – Она почти никогда не выходит оттуда. Даже оборудовала себе спальню рядом с кабинетом.
– А старший инспектор Дарка охранял выставочный зал, – говорит Гранита. – Его тяжёлое дыхание я узнаю везде и всегда.
– Он ни разу не отлучался от двери? – спрашивает Клаус.
– Незадолго до полуночи я слышала шаги в коридоре и звук спускаемой в унитазе воды, – говорит Гранита. – Так что разочек он кое-куда отлучался.
– А я слышала, как открывается и закрывается задняя дверь, – добавляет Шпиц.
– Когда это было? Можете назвать точное время?
– А что, мы похожи на тех, у кого есть часы? – огрызается Шпиц. – Это было после полуночи, потому что музейные часы уже пробили двенадцать раз.
– Вы не видели, кто это был? – спрашивает Клаус.
– Нет, – отвечает Шпиц. – У нас не самый удачный угол обзора.
– И большинство посетителей входит в музей через переднюю дверь, – говорит Гранита. – Кроме этой кошмарной Гретхен Барфли-Сьюэр. Она всегда норовит проскочить через заднюю дверь.
– Вы же сказали, что вам не видно, кто пользуется этой дверью, – хмурится Клаус.
– Нам не видно. Но слышно. А Гретхен к тому же всегда обзывается, – говорит Шпиц.
– Однажды она назвала меня каменной жабой, – сообщает Гранита.
– А меня – безмозглым страшилищем, – добавляет Шпиц.
– И этот её жуткий смех… Пробирает насквозь. – Гранита вздрагивает, создавая небольшой ливень из мелких камешков и пыли.
Клаус проверяет, ведешь ли ты записи. Он умеет собирать информацию, но ему нужна твоя помощь, чтобы всё зафиксировать для последующего осмысления. Как всегда, в самом начале расследования сведения поступают лавиной, и на этом этапе пока ещё трудно отделить важные подсказки от несущественных деталей.