Дело о показаниях покойника

Клугер Даниэль Мусеевич

– Вот! – воскликнул Ницан с энтузиазмом. – Вот, и я то же самое! Никогда и ни при каких обстоятельствах я не позволю себе... не позволил бы себе пить на службе. Но мы ведь не на службе, так? Мы ведь с тобой просто гуляем. Проводим, так сказать, свободное время, вспоминая старых друзей и времена совместной учебы. А это совсем другое дело...

Омри хмуро произнес:

– Не хочу я здесь пить. Полно народу вокруг... Кто-нибудь донесет. Могут быть неприятности.

Толпа народу, роившегося вокруг следователя и частного детектива, состояла из бармена, какого-то забулдыги, сладко спавшего в углу, и старика, пившего молоко у стойки.

Но Ницан с удовольствием подхватил мысль Омри.

– Конечно, ты абсолютно прав, Омри, – он даже немного понизил голос. – Я предлагаю поехать ко мне домой. Живу я один, соседи у меня смирные. Если их не предупреждать, что ты из полиции, так они тебя даже пальцем не тронут! Интеллигентные люди. Посидим, меня дома, поболтаем. Вспомним прошлые наши похождения.

Следователь тяжело задумался. С одной стороны, ему явно не хотелось идти в захламленную конуру частного сыщика. С другой – ему явно не хотелось упускать из виду Ницана.

– К тебе – так к тебе, – согласился Шамаш. – Поехали.

Они поймали ближайшее такси и за полчаса доехали до Оранжевой улицы, обитатели которой не относились к числу законопослушных граждан. И в этом смысле сам частный детектив Ницан Бар-Аба был, что называется, плоть от плоти своего района.

Ницан уселся в свое любимое кресло и принял из лапок рапаита, бурно радовавшегося восстановлению традиционного распорядка, полный стакан какого-то совершенно убойного напитка. Омри, как и большинство полицейских, знавший о существовании при частном сыщике загадочных невидимых существ, тем не менее во все глаза смотрел, как этот стакан впрыгнул в руки его подопечного прямо из ничего.

– Так что? – спросил Ницан, чувствуя, как знакомое тепло разгоняет затосковавшую было кровь в его жилах. – Какие новости в средоточии власти? Журналистов разогнали?

– Как бы не так, – усмехнулся Омри. – Эти писаки там будут дневать и ночевать, до тех пор, пока им не вынесут на блюде голову его превосходительства. Или господина Набу-Дала, это их тоже устроит.

– Даже так? – Ницан подмигнул Умнику, и тот немедленно сотворил рюмку прозрачной пальмовой водки. – На-ка, выпей. А то что же получается – я пью, а ты смотришь.

Омри Шамаш посмотрел на рюмку и отрицательно качнул головой.

– Нет, этого я пить не буду, – сказал он. – Я от незнакомых напитков воздерживаюсь. Ты можешь делать что хочешь, но предупреждаю: если наберешься как свинья, я вызову наряд полиции и доставлю тебя в резиденцию даже в таком состоянии.

Ницан пожал плечами и потребовал от Уника «еще чего-нибудь в том же духе». На этот раз он, правда, не торопился опрожнить стакан одним глотком. Только пригубил.

– Ты говорил о Набу-Дале, – напомнил он Омри. – Что, его тоже обвиняют в причастности к убийству Тукульти?

Омри Шамаш вовсе не испытывал желания рассказывать что-либо частному детективу. Но он понимал: либо нужно поддерживать беседу, либо Ницан его, в конце концов вытурит. В этом случае он не сможет выполнить поручение Амар-Зуэна – не спускать глаз с сомнительного типа, чью голову, возможно, удастся подсунуть общественности. Если не в качестве убийцы, то, во всяком случае, в качестве сыщика, не справившегося с поручением. Поэтому исполнительность в конце концов сыграла свою роль.

– В газетах сегодня муссируются две версии, – сказал он. – Первая – о заинтересованности в убийстве нынешних властей. Вторая: о внутренней борьбе в «Возрождении Шенаара» между покойным

Тукульти и его заместителем.

– А удалось узнать – откуда газетчики получили информацию? – спросил Ницан.

– Пока нет, – признался Шамаш. – Но понятно, что источник у всех – один.

Ницан кивнул и вновь приложился к стакану. Тут за его спиной послышалось негромкое потрескивание. Сыщик оглянулся. Зеркало – обиталище Красавчика – светилось нежно голубым светом. Ницан с раскаянием и некоторой опаской вспомнил о своем обещании делиться с Красавчиком ровно половиной выпивки. С опаской – потому что с зеркальными демонами ссориться куда опаснее чем, например, с рапаитами.

– Да-да... – проворчал Ницан. – Помню, иду.

Со стаканом в руке он подошел к зеркалу и приветственно коснулся им ровной поверхности. Часть жидкости из стакана немедленно исчезла.

– Но-но! – прикрикнул Ницан. – По-моему, ты высосал куда больше половины. А ну-ка верни... – он запнулся. Ему в голову пришла, как он посчитал, отличная мысль. – Вернешь... – понизив голос шепнул он девеку. – Но не мне... Эй, Омри, чем это ты физиономию раскрасил? Сажей, что ли?

Следователь, погруженный в собственные невеселые мысли, непонимающе на него посмотрел.

– Ну да, – сказал Ницан озабоченно. – Вон, над бровью и под носом.

Омри полез за платком и принялся стирать несуществующую сажу.

– Не там! – досадливо произнес Ницан. – Подойди к зеркалу.

Шамаш послушно встал из кресла и подошел к зеркалу. Ницан подмигнул Красавчику: «Давай»! В то же мгновение следователь застыл столбом, пару раз дернулся. Затем глаза его посоловели, а на лице расплылась блаженная улыбка. Он покачнулся и медленно повернулся к сыщику.

– Н-ни ч-черта ты не знаешь... – сообщил вдруг Омри. – Н-ни вот т-такого черт-та... – он попытался показать размеры черта, которого Ницан не знал, но пальцы служились в кукиш. Это очень озадачило Шамаша, и он повернул кукиш к себе. Пальцы не разжимались. Ницан пришел ему на помощь. Вдвоем они справились с проявившими вдруг чрезмерную самостоятельность пальцами старшего следователя, после чего Омри, упавший в кресло и уже охотно принявший прямо из лап невидимого им Умника стакан водки, вновь затянул волынку насчет незнания Ницана. Частный детектив поддакивал, глядя на собеседника со смешанным чувством зависти и сожаления: по причине необходимости делиться спиртным с зеркальным демоном Ницан был вдвое трезвее обычного. То есть, примерно в том же состоянии, что и Шамаш. Но организм Шамаша был менее устойчив к выпивке, а потому старший следователь достиг состояния блаженства вдвое быстрее, чем частный детектив.

Следователь, между тем, находился в стадии повышенной болтливости. Правда, язык его заплетался, поэтому сыщику пришлось слушать достаточно напряженно. Он еще не знал, что сможет услышать от своего гостя.

Омри вдруг откинулся на спинку кресла и в упор уставился на Ницана.

– Кр-ризис-с... – свистящим шепотом произнес он. – Но – тс-с! Я тебе ничего не говорил. Т-там, – он показал на потолок, – там все в панике... Я слышал – чрезвычайный з-закон... Знаешь, – сказал он вдруг громко, – а я в-ведь за тобой следил в-весь день... Ты м-м-мол-лодетс-с... Хитрюга, а? Тоже, небось, узнал пр-ро наследников? А-а... Я сразу п-понял... – Шамаш хитро подмигнул. – Не стесняйся. И не забудь обо мне. Скажи, где был, а я все з-забуду. И никому ничего. А потом ты меня вспомнишь и н-наградишь...