Дело о продаже Петербурга
Шрифт:
Встреча с отцом была тяжелой. Они молча обнялись. Затем Нертов-старший велел сыну сесть на заднее сиденье машины, тяжело устроился рядом сам и коротко скомандовал шоферу: «К дому!»
— Извини, папа, я не могу сейчас туда ехать, — Алексей постарался говорить как можно мягче, зная, что отец не любит, когда ему возражают. — Мне надо побыть одному.
Нертов-старший достаточно легко согласился с первой частью возражения:
— Хорошо. Тогда сейчас поедем к тебе, на Чайковского. Но только вместе. Так будет лучше.
У сына не было ни сил, ни желания спорить, и он просто отвернулся к окну, смотря на сереющую
Машина мчалась по набережной мимо старых заводских зданий, устремляясь к Литейному мосту, на который надо было свернуть, чтобы добраться до улицы, где жил Алексей. Желтые глаза фонарей пятнами выхватывали из сумерек участки асфальта, похожие на танцплощадки. На одной из таких площадок и правда, словно танцуя, подпрыгивали две девицы, размахивая руками. «Кресты», — Алексей даже не повернул голову вправо, зная, что там за высокой кирпичной стеной скрывается следственный изолятор, а девицы, скачущие на проезжей части, пытаются уверить в своих чувствах его обитателей и ждут, когда им с помощью духовой трубки выкинут очередную записку — «маляву»… Концертный зал — районная администрация, площадь с вождем на броневике…
Казалось, что Нертов-старший заранее предвидел визит в квартиру сына. Во всяком случае, когда машина остановилась у дома на Чайковского, шофер начал доставать из багажника какие-то пакеты, явно набитые провиантом.
Алексей не ошибся. Его родитель, зная характер сына, заранее подготовился к встрече и основательно затарился в ближайшем магазине «24 часа».
— Иди, переоденься и прими душ, — велел Юрий Алексеевич. — А я пока с едой разберусь…
Оказалось, что к встрече отец подготовился лучше, чем думал Алексей. Уже была отправлена под стол первая бутылка коньяка, выпитая родственниками практически молча и без чоканья. Только тогда гость негромко и достаточно коротко рассказал сыну о последних событиях дома.
— С похоронами я все решил, они состоятся послезавтра на Охтинском кладбище. Мама на них поехать не сможет. Она останется за городом с собакой. Так будет лучше. Остальных я предупредил…
Под «остальными», видимо, Юрий Алексеевич понимал оставшийся управленческий персонал «Транскросса» и Нининых знакомых. У самого Алексея, наверное, не хватило бы сил обзванивать их и многократно отвечать на традиционный неуместный вопрос: «Как?! Не может быть… Что с ней случилось?» Поэтому он был благодарен отцу, взвалившему на себя (а скорее, на кого-то из секретарей) тяжкое бремя организации похорон.
Нертов-старший, казалось, угадав мысли сына, сообщил, что оповестил о времени похорон и фирму, и знакомых Нины, чьи адреса нашел в ее записной книжке.
— И еще, когда я ездил в больницу, куда сначала доставили Нину, встретил там какую-то журналистку. Юлю, ее приятельницу… Да, ее фамилия — Громова. Она помогла быстро опубликовать некролог…
На вопрос Алексея, что делала Юля в больнице, Юрий Алексеевич лишь пожал плечами: «Я думаю, она приехала к Нине, узнав о несчастье». После этого Нертов-старший перевел разговор на другую тему.
С какого-то момента Алексею начало казаться: отец что-то не договаривает, он напоминает боксера, вышедшего на первый раунд с неизвестным противником, прощупывает его отдельными ударами, все время перемещаясь по рингу и ожидая ответной реакции. Нертов-младший слишком хорошо знал характер своего родителя и, опустошив очередную рюмку, напрямую спросил, о какой проблеме должна идти речь.
Юрий Алексеевич пристально посмотрел на сына, мелкими глотками выпил свой коньяк,
Алексей ожидал чего угодно, но только не этого предложения, а потому старался понять причины, побудившие отца ввязаться в достаточно грязную и опасную историю с фирмой. Но Нертов-старший, очевидно, был слишком хорошо готов к разговору.
— Пойми, во-первых, так или иначе интересы моего комбината и «Транскросса» пересекались. Об этом тебе известно. Во-вторых, «наезжать» на меня, — он сделал ударение на этом, — никто не будет. Со мной проще сотрудничать. Кроме того, извини, ты не управленец. А мои и твои интересы в этой компании совпадают. Я знаю, что вы с Ниной собирались продать акции фирмы. Но я это смогу сделать гораздо лучше и, кстати… не спорь, — заранее прервал он сына, — выгоднее. Поэтому мне нужен приказ о назначении меня исполнительным директором…
А Нертов-младший и не собирался спорить с отцом. Он лихорадочно старался просчитать все последствия, к которым может привести такое назначение. Нина, собираясь уезжать во Францию, своим приказом назначила Алексея исполняющим обязанности генерального директора. Это значило, что сегодня именно он имел право принимать на работу и увольнять сотрудников «Транскросса». Если же сейчас удалось бы взвалить на кого-нибудь заботы, связанные с текущими делами фирмы — тогда можно все свои силы использовать для поиска убийц. К тому же неизвестно, сколько времени займет разбирательство в прокуратуре и, что не менее важно, выполнение просьбы жены Раскова.
Поэтому Алексей согласился с отцом и тут же, взяв чистый бланк «Транскросса», напечатал «задним» числом приказ, в соответствии с которым Юрий Алексеевич Нертов назначался исполнительным директором и наделялся правом первой финансовой подписи.
Новый руководитель, аккуратно спрятав документ в папку, налил очередную порцию: «Давай, Леша, помянем…», а Алексей уже думал о том, что завтра же следует обязательно встретиться с Юлей Громовой, чтобы выяснить у нее, что известно журналистке о последних минутах жизни Нины, а может быть, об обстоятельствах убийства…
В эти дни оперуполномоченный ОУР Санькин, казалось, превзошел себя. Действуя по составленному Латышевым плану, он для начала выяснил в нотариальных конторах, что завещания Климова перед смертью не составляла. Кроме того, что было гораздо проще, в райотделе ЗАГСа Филе показали документы, из которых следовало, что господин Нертов добровольно признал себя отцом ребенка погибшей. Санькин внимательно перечитал заявление, после чего снял с него копию.
Следующим адресом, куда отправился оперативник, был дом 7 на улице Галерной, где разместилось Городское бюро регистрации прав на недвижимость. Именно здесь Филя заручился справкой, подтверждающей, что Климова была собственником двух дорогих квартир. Правда, одна досталась ей в наследство от умершего отчима, но это не меняло дела — главное, что даже балансовая стоимость хором исчислялась несколькими сотнями тысяч рублей.