Дело о Сумерках богов
Шрифт:
Немедленно раздался недовольный голос Максима, который, потягиваясь, поднимался из трюма:
– Почему же вы заглушили мотор? Где злодеи?
– Нам надо дождаться, когда туман рассеется окончательно, чтобы сориентироваться. Ведь секстан на борту есть.
– Толку в этом секстане! – раздраженно закричал Максим. – Мы так и не догнали карлика, и мотор хваленый не помог! Ваш дурацкий оптимизм и ни на чем не основанная самоуверенность в очередной раз привели нас к провалу…
Он что-то продолжать орать, сжимал кулаки, проклинал и грозил, но Георгий уже
– Хваленый мотор превзошел самые смелые ожидания. Будьте любезны, посмотрите внимательно на ту точку.
Максим прищурился и завопил, не веря собственным глазам:
– Мы обогнали их! Вот потеха! Бегите за винтовкой, – скомандовал он, бросаясь к рулю. – Нам надо спрятаться в остатках тумана, чтобы не обнаружить себя раньше времени.
Тактика морских разбойников, интуитивно примененная молодым моряком, оказалась столь же действенной, как и тысячу лет назад в этих краях. Подпустив вражеское судно к себе буквально на три кабельтовых, «Тевтон» вырвался из белой завесы, угрожающе рыча мотором. На яхте карлика их моментально заметили и подняли крик. Максим торжествовал. Он нагонял беглецов словно гончая подраненного зайца. Счет уже шел на минуты. А Георгий ловил кормчего в оптический прицел добротной «маузеровской» винтовки. Но тут шкипер вражеской яхты предпринял маневр, которого от него никто не ожидал. Он направил судно прямо на чернеющие из-под воды острые камни.
– Что он делает?! – в ужасе закричал Максим. – Он сейчас угробит свою калошу, а вместе с ней и моих девчонок!
Даже Родин не нашелся, что ответить. Лишь сжал цевье винтовки так, что побелели суставы. Однако вражеская яхта, не сбавляя хода, юрко запетляла и проскочила мимо смертельно опасных рифов, углубляясь в лабиринт островов.
– Глушите мотор! – закричал Родин. – Разобьемся же!
– Нет, ни за что! – яростно зарычал Максим.
– Не будьте дураком! Вы не сможете повторить этот маневр на полном ходу, – гневно ответил Георгий. – Он-то знает фарватер, а мы – нет!
Максим заглушил двигатель и зарифил парус. После встал посреди палубы, воздел руки к небу и душераздирающе прокричал:
– Ненавижу Тебя! Ты, кого мы называем Отцом всего сущего, в который раз уже лишаешь меня надежды! Возможно, мне и не стоило притворяться, что я богоборец. Сразу же необходимо было влезать в сию одежку всерьез и навсегда. Как можно надеяться на сочувствие Твое? Ведь Ты не пощадил единственного сына своего! Какое же дело Тебе, черствому сухарю, до детей человеческих!
– Хватит богохульничать, Максим! – тихо и серьезно попросил Родин. – Вам потом будет невыносимо стыдно, что в минуту слабости вы обратили черные слова против Создателя. Мы не в древнегреческом театре! И Зевс не покарает вас молнией. И вообще, хватит этих истерик, мне надоели ваши…
– Прекрасно, тогда я виню вас! – Максим упер указательный палец в грудь товарищу. – Неудачи и беды преследуют нашу семью с того момента, как вы
Георгий упер руку в бок и несколько насмешливо обратился к обвинителю:
– Безусловно, ваш монолог производит впечатление. Браво! Но каков прок от такой слабенькой для театра речи? Пшик, пустышка, зеро! Выяснить отношения мы всегда успеем, а сейчас нужно решить, что предпринимать дальше.
– Дальше?! – взревел Максим. – Я сожгу к чертям эту проклятую утиную дыру, а после застрелюсь!
Он и впрямь бросился к бидону с керосином, намереваясь вылить содержимое на палубу. Родин кинулся к обезумевшему напарнику, схватил его за грудки и отвесил пару полновесных оплеух.
Хлесть! Бах!
– Хватит ныть, баба! Вы моряк, выпускник славного Морского корпуса, как смеете позорить сейчас свое гордое звание и вековые традиции русского флота! – Георгий хлестнул наотмашь по щеке притихшего компаньона еще раз. – Думайте, как нам пройти за яхтой карлика, приказываю!
– Но пройти за ними невозможно, – пролепетал Максим. – Сами видите – рифы торчат, как борона.
И это было правдой. Воды не было видно, камни торчали повсюду, как ежиные колючки. Это напоминало скорее нескошенную каменную стерню, чем морские воды. Хотя как? Борона?
– Борона! – воскликнул Родин. – Я это уже слышал! Где же тогда пасть великанского волка?
Максим недоумевающе смотрел на него, а Родин стремительно вертел головой.
– Да, вот верхняя челюсть, там нижняя. А вот и обломанный клык! – в порыве чувств он хлопнул по плечу Максима. – Ну, что же вы, голова садовая, – про стихи забыли?
– Да-а-а… Точно – это же вылитая пасть Фенрира! – ахнул наполняющийся надеждой, как воздушный шар водородом, Максим. – Вы – гений! Чертов гений, …твою… тройным морским узлом в жерло… и с подветренной стороны и в…!
– Погодите радоваться. Плавник акулы – это та треугольная скала, торчащая из воды. У автора был зоркий глаз и меткий слог, надо заметить. Туда нужно направлять дракона. Но что же такое дракон? С небес мы никак не прилетим на крыльях…
– Я понял! – счастливо пискнул сорвавшимся голосом Максим. – Драконом украшали нос драккара – древней скандинавской ладьи. Название «драккар» от этого и происходит. Нам нужно править аккурат на тот акулий плавник!
Он рванулся было распускать парус, но Родин остановил.
– Мы рискуем разбить судно, если пойдем под парусом или на моторе. В таком случае погубим и себя, и Полю с Юленькой. Беритесь-ка за весла, пора вспомнить гребную науку.
У Георгия поначалу перевоплощение в галерного раба вызывало боль в конечностях. Никак не удавалось приладиться и загребать всей лопастью. Но Максим проявил себя умелым наставником. Чувствовалось, что в Морском корпусе гардемаринов немало гоняли на шлюпках. Удачно перевалив за гряду подводных скал, вокруг которых пенились белые буруны, гребцы немного перевели дух. А Родин вслух задал вопрос – и компаньону, и самому себе: