Дело о свалке токсичных заклинаний

– Ну да ладно, – сказал Кавагучи, снова вздыхая. – Что последовало за этим?

– Я по-прежнему отказывался говорить о сути расследования, которое проводил инспектор Фишер, – ответил Эразм. – В ноль сорок восемь злодеи вновь решили сменить тактику. Я вдруг ощутил, как меня топчут острые копыта огромной коровы.

Я навострил уши. Легат Кавагучи стал наклоняться к Эразму. Он все наклонялся и наклонялся и должен был бы уже давно упасть, но почему-то никак не падал. Может, это все штучки добровиртуальной реальности?

Не знаю.

– Корова, вы говорите? – переспросил легат. – Не бык? Вы уверены?

– Уверен, – заявил Эразм.

– Интересно, – протянул Кавагучи.

Я понимал, куда он клонит. Культ быка довольно распространен. Настоящий митраизм еще не полностью исчез: существуют современные секты «возродителей», пытающиеся вербовать последователей из числа тех, кто не получает должного духовного заряда от христианства или ислама. Мне, например, не нужна кровь забитого быка, чтобы ощутить единение с Богом, но некоторым, очевидно, это необходимо.

Но корова… погодите-погодите… сейчас есть только две страны, где коровы участвуют в мистических обрядах, – это Индия, родина птицы Гаруды, и Персия, откуда прибыли вместе с прочими подозреваемыми основатели «Шипучего джинна» и «Точных инструментов Бахтияра» (которые я все же надеюсь посетить, прежде чем умру от старости).

– Копыта коровы, – продолжал Эразм, – были острыми, как отточенный клинок. Они обдирали меня, причиняя такую муку, о которой я прежде и не подозревал. И вот, к моему бесконечному стыду, инспектор Фишер, в ноль часов пятьдесят восемь минут я не вынес пыток и подробно описал те документы, которые предоставил вам. Судите меня, как пожелаете; что сделано, то сделано.

Когда дух говорит о бесконечном стыде, это значит, что он действительно будет мучиться вечно. (Если, конечно, это не сильф или еще кто-нибудь из числа летающих.) – Эразм, – сказал я, – вы сделали все, что могли. Уверен, я бы не вынес того, через что вам пришлось пройти. Я считаю, что вам нечего стыдиться.

– Вы слишком снисходительны ко мне, – покачал головой дух.

Брат Ваган с благодарностью кивнул мне. Я сразу почувствовал себя гораздо лучше: еще бы, заслужить одобрение брата Вагана не так-то просто.

– Что случилось после того, как вы снабдили преступников всеми сведениями в ноль часов… – Кавагучи взглянул на свои заметки и уточнил: – В ноль часов пятьдесят восемь минут?

– Я закончил предавать инспектора Фишера в один час три минуты, – уныло сказал Эразм. – Я надеялся, что этим все и кончится, что злодеи уйдут, получив все, чего они хотели. Вместо этого, как вы уже знаете, они тотчас же разожгли пламя, от которого, судя по всему, и погиб монастырь святого Фомы. Не могу точно описать дальнейшие события, поскольку стекло моего экрана расплавилось от жара и я потерял связь с вашим миром. Я страдал и ждал гибели.

– Пожарные и полицейские спасли вас, – тихо сказал

я.

– Совершенно верно. Тогда, как, впрочем, и сейчас, я сомневался, достоин ли я такой чести, но, как и мое предательство, дело уже сделано, и теперь мы должны действовать, что бы ни случилось. – Библиотечный дух повернулся к легату Кавагучи. – Да, вот еще что. После пыток я на какое-то время практически утратил связь с окружающим. Будь я из плоти и крови, то сказал бы, что потерял сознание. Только совсем недавно ко мне вернулись прежние ощущения. И когда это произошло, я обнаружил рядом с собой вот это!

Я и не подозревал, что Эразм способен на театральные эффекты. Но он драматическим жестом вытащил из-за спины небольшое зеленое перо. Кавагучи протянул руку.

– Можно посмотреть? – Эразм вручил перо легату. Тог ощупал его и поднес к глазам – я понял, что он близорук. Легат пожал плечами. – На вид и на ощупь самое обыкновенное перо. – Повернувшись к мадам Руфь и Найджелу Холмонделею, он спросил: – Можно ли провести магическую экспертизу прямо в добровиртуальной реальности?

Оба покачали головами.

– То, что вы держите в руках, – сказала мадам Руфь, – не настоящее перо, легат, но лишь его аналог в магическом пространстве. И как все вещи в добровиртуальной реальности, оно имеет особые свойства, происходящие от самого этого пространства. Это не объект исследования.

– Я должен был подумать об этом. – Кавагучи цокнул языком, скорее от досады на самого себя, чем от разочарования. Он повернулся к брату Вагану. – Еще какие-нибудь вопросы?

– Да, – сказал я. – Как отреагировали те двое, когда вы наконец не выдержали коровьих копыт и рассказали им, чем я интересовался?

– Один из них сказал второму: «Надеюсь, он тоже свое получит», – ответил Эразм.

Меня это не удивило, но и не обрадовало. Если кто-то осмелился спалить монастырь, такой мелкий грешок, как уничтожение агента АЗОС, для него сущие пустяки, чтобы об этом беспокоиться.

– Старый друг, – сказал духу брат Ваган, – когда же ты сможешь опять проявиться в нашем мире?

– Надеюсь, очень скоро, святой отец, – ответил Эразм. – Спиритофизиотерапевт сказал, что я мог бы проявиться и сейчас, если бы восстановили мой привычный экран. Если я правильно понял – это дело нескольких дней.

– Отлично, – сказал настоятель. – Я буду молиться, чтобы это произошло как можно скорее, и по эгоистическим соображениям. Оказывается, мне тебя очень не хватает.

У божка, которого не подкармливали тысячу лет, и то больше крови, чем у Эразма, так что, когда при словах аббата щеки библиотечного духа порозовели, я приписал это свойствам добровиртуальной реальности. И поскольку вопросов ни у кого больше не было, нам не имело смысла дольше задерживаться здесь.

– А как мы вернемся в кабинет для допросов?