Дело об императорском пингвине (Агентство 'Золотая пуля' - Сборник новелл)
Шрифт:
Я порылся в сумке, и рядом с кассетами легли "успеховские" папки с лейблом нашего Агентства. Обнорский недоуменно раскрыл верхнюю и первой же бумажкой, попавшейся ему на глаза, стало его персональное досье.
Шеф прикрыл папку рукой, посмотрел на отцов-командиров и усталым голосом попросил их прервать летучку и на некоторое время покинуть кабинет.
Народ недоумевающе потянулся к выходу. Последним вышел намеревавшийся что-то возразить, но так и не решившийся это сделать Скрипка.
Мы с Обнорским остались одни, немного
– Так, значит, это ты был сегодня ночью в "Успехе"?
Я утвердительно кивнул.
– Я так понимаю,- продолжил шеф,- что у тебя были на это какие-то личные причины? Ведь не за бореевскими же пленками ты под статью полез?
Я ничего не ответил, но Обнорский, похоже, и так уже обо всем догадался.
– Ладно, не хочешь говорить - не надо. Вот только объясни мне, зачем ты в этот блудняк еще и Зураба с Железняк втянул? А если бы вас там всех троих замели? Да что замели - просто убить же могли. Ты об этом подумал?
Я сделал недоуменное лицо: мол, при чем здесь вообще Нонка и Гвичия?
– Шах! Вот только не надо делать из меня идиота. Мне с утра жаловался Модестов, что вы втроем где-то полночи зависали. Они с Нонкой совершенно разругались, потому что она ни в какую не говорит, где вы были... И совершенно правильно делает, между прочим... В общем, так.
Я еще с ребятами лично поговорю - и чтобы в Агентстве про это ни единая душа ничего не знала. Ясно? Надеюсь, ты там по-серьезному не наследил, по крайней мере - трупов после себя не оставил?
Обнорский вышел из-за стола, закурил и раскрыл одну из папок, откуда высыпался с десяток фотографий.
Мы бросились их подбирать.
– Вот ведь суки,- ругнулся Обнорский, разглядывая одну из фоток, на которой он был запечатлен с какой-то полуголой девицей,- даже не помню, в каком же это году было снято? А главное, где они этот снимок достали?
– А кто это?- беспардонно поинтересовался я.
– Да так, грехи студенческой молодости,- уклончиво отмахнулся шеф и, сделав пару затяжек, неожиданно ударился в воспоминания: - Хорошая девчонка была, между прочим. Можно сказать, первая настоящая любовь.
Я, помнится, так в нее втрескался, что начал было даже стихи писать.Он задумался, вспоминая, и потом продекламировал:
Ах, какая ты вся есенинская,
Взгляд глазишь твоих растревожил,
И печальный я вышел на Ленинском,
Окунувшись в унылые рожи.
Мы собрали рассыпавшиеся фотографии, и Обнорский вместе с остальными папками запер их в сейф.
Я увидел, что одна из фоток, на которой Обнорский был запечатлен уже явно с какой-то другой своей любовью, так и осталась лежать на полу, однако вида не подал.
– Ладно, Виктор- Шеф протянул мне руку.- В конце концов, будем считать, что победителей не судят. Да, ты сам-то как - не зря туда сходил? Решил свои проблемы?.. Ну и отлично. Все. Давай-ка, позови там остальных...
Ожидавшее в коридоре начальство
– Господа! Хочу сообщить вам, что в последнее время Виктор Михайлович Шаховский по моему поручению занимался специальным секретным заданием, которое требовало строжайшего соблюдения конспирации. Только что Виктор Михайлович доложил мне об успешном завершении расследования, в связи с чем в вашем присутствии я хочу поблагодарить его за отлично проделанную работу и соответственно прошу подготовить приказ о его премировании.
Больше других эта пламенная речь Обнорского ошарашила Скрипку. Он долго не мог прийти в себя, а потом наконец выдавил:
– Как же так. Он же пейджер потерял. Проверка еще не закончена.
Я продемонстрировал Алексею Львовичу числящееся за мной казенное имущество и в тон Обнорскому пояснил, что сцена с утерей пейджера была инсценирована, конечно же, сугубо в интересах исполняемого мною секретного задания. В это время внимание Каширина привлек валявшийся на ковре снимок. Он поднял его и удивленно присвистнул:
– Ого... Ах, какая женщина, а, Андрей Викторович? Мне б такую...
Договорить, какую именно, Родион не успел. Смутившийся шеф выхватил у него фотографию и сунул ее в стол, пробурчав при этом, что-то типа "фотомонтаж" и "враги подбросили". Похоже, ему не особенно поверили, поэтому Обнорский поспешил замять тему и подвести черту под нашей встречей:
Ну все, Виктор. Иди работай.- Он повернулся к Скрипке: - Я надеюсь, что ваши трения с Алексеем Львовичем отныне можно считать исчерпанными?
После этого нам со Скрипкой ничего не оставалось, как пожать друг другу руки, и я победителем покинул этот "эскадрон гусар летучки".
***
В тот же вечер я заехал домой к матери Татьяны и оставил для нее запечатанный пакет, в котором находились пять "поляроидных" снимков и оказавшаяся невостребованной тысяча американских долларов.
Спустя несколько дней ночью меня разбудил междугородний телефонный звонок. Я был почти уверен, что это звонит она, и потому не собирался снимать трубку. Однако звонки были столь долгими и настойчивыми, что в конец концов я все-таки решился.
– Привет! Это ты? Я тебя разбудила?
– Привет! Это я. Да, ты меня разбудила.
– Виктор, я смотрела сюжет. Ну тот самый, про "Успех". А потом мама передала для меня твой пакет. Там, в "Успехе" - это был ты?- Я ничего не ответил, и она продолжила: - Знаешь, Рустам мне рассказывал про эту контору. Они и здесь, у нас, столько гадостей людям устраивали. Когда Рустам увидел, как их обнесли, а потом еще и ославили на всю страну, он просто радовался как ребенок...
– Я рад, что он у тебя такой живой и непосредственный..