Дело об убийстве на тропе

Раш Грета

«Мы ещё увидимся? Я соскучился» от парня, чьё имя я не помнила и вспоминать не собиралась.

«Ты не знаешь адрес ближайшего монастыря?» от Пэйтон, моей подруги, которая, видимо, в очередной раз разочаровалась в мужчинах и находилась в поисках нового смысла жизни. Шестой раз за неделю.

«Ширли опять ничего не ест. Мне кажется, ей не нравится новый корм. Завтра куплю другой» от Кэтти, соседской девчонки, присматривающей за моей кошкой.

«Будь осторожной. Не лезь, куда не просят. Помни о правилах» от Лестера. Видимо, Майерс уже успел ему сообщить о нашей скверной затее.

Лестер был секретарём и по совместительству племянником Бриджит. Последняя заменяла босса в часы его отсутствия,

которых в последнее время становилось всё больше. Бриджит была ушлой, хваткой и активной женщиной сорока лет, и умела производить на людей такое впечатление, что потом они больше всего на свете желали никогда с ней не встречаться. А ещё она метила на место главы нашего подразделения и даже не пыталась это скрывать. В день, когда Бриджит займёт кабинет директора девятого отдела, я уволюсь с работы.

Займусь рыбалкой.

– Хотите с ними поговорить? – предложил Бун, съезжая на основную дорогу.

– А? С кем? – отвлеклась я от телефона.

– С бегунами.

– Позже, сперва навестим мать Андрэ, – решила я и начала писать ответы.

И с трудом успела, потому что добрались мы быстро. Через пять минут машина затормозила возле очень скромного домика в бело-голубых тонах. Это был типичный tiny house в один этаж, обшитый сайдингом, с узкими прямоугольными окнами и такой же дверью, которой мог воспользоваться только очень некрупный человек. Вокруг дома были расставлены горшки с цветами, некоторые из них казались едва ли не больше самого дома. Все растения были ухоженными, прекрасно росли и радостно цвели. Было заметно, что хозяйка не жалела времени и сил на свой цветник.

– Небогато, – оценила я, выбираясь из машины.

– После смерти мужа Тоня унаследовала одни долги, о которых узнала в день похорон, – пояснил Бун, вставая рядом и вместе со мной рассматривая дом семейства Гилрой. – Тэд был хорошим парнем, но рисковым. Несколько раз пытался построить собственное дело, однако каждый раз прогорал.

– Причины? – спросил Майерс, поправляя длинный ремень наплечной сумки.

– Первый раз переоценил собственные возможности, открыл ресторан, не имея ни опыта, ни знаний. Предприятие, как и ожидалось, быстро стало убыточном. Он побарахтался некоторое время, но через два года сдался. Потом занялся обработкой древесины. Вроде начиналось всё неплохо, но грянул кризис. Заказчики разбежались, финансирования не хватало. Инвесторы считали нишу убыточной и не желали вкладывать деньги, а без них выжить стало практически невозможно. Не став ждать, Тэд закрыл фирму. В последний месяц он не смог оплатить даже аренду мастерской. На третий раз Тэд решил сделать ставку на транспортный сектор, арендовал пару грузовиков, попытался раскрутиться на доставке крупногабаритных грузов. Но с самого начала всё пошло наперекосяк. Случилось несколько аварий, сорвались договоры из-за нарушений сроков поставок, конкуренты подсуетились и переманили почти всех клиентов. Один из грузовиков пришлось сдать на металлолом, второй продать, чтобы покрыть выставленные штрафные санкции. От навалившихся проблем Тэд начал сильно болеть. У него и так был диабет с детства, но третья неудача подкосила парня окончательно. Сердце не выдержало.

– Какая-то беспросветная полоса невезения, – заметила я.

– Я тоже так подумал, – согласился помощник шерифа. – Когда Тэда похоронили, Тоня продала их единственную ценность – дом, доставшийся ей от родителей. Закрыла все долги, а на остаток купила этот скворечник. Не знаю, как они вдвоём с Андрэ здесь жили. Для одного-то человека места мало.

– Может быть, потому Андрэ и начала сбегать? – равнодушно проронила я.

Белая дверь с коричневыми стёклами распахнулась, и нам навстречу выбежала женщина, на ходу обуваясь. Она была невысокой, хрупкой, кажущейся слишком молодой, чтобы иметь дочку-старшеклассницу.

Но вот она подошла ближе, и я увидела следы времени на её уставшем и невыспавшемся лице. Скорее всего, последние ночи она провела, ожидая возвращения своего ребёнка.

Но Андрэ больше никогда не вернётся домой.

– Здравствуйте, – поздоровалась я, когда Тоня словно на крыльях подлетела к нам.

– Здравствуйте, – выдохнула она и повернулась к помощнику: – Вы нашли её? Вы нашли Андрэ?

Бун замялся и опустил глаза, комкая в руках форменную фуражку.

– Тоня…

– Миссис Гилрой, – вступила я. – Меня зовут Самира Рид, этой мой напарник Гэри Майерс, мы федеральные маршалы из девятого отдела.

Не многие на слух узнавали фразу «девятый отдел», хотя о нас регулярно говорили в новостях. Порой даже чаще, чем о звёздах поп-индустрии.

Но эта женщина знала.

– Девятый отдел? – бледнея, переспросила она, прикладывая руку к сердцу. – Но зачем вы здесь? Вы же занимаетесь вампирами и…

И в этот момент до неё дошло. Со всхлипом вздохнув, она зажала рот. Её глаза с полопавшимися сосудами заполнились слезами.

– Моя дочь…, – оторвав руку от губ, простонала мать. – Её похитил вампир, да?

– Миссис Гилрой, – я подошла ближе и взяла её за руку, стиснув маленькую ладонь своими пальцами. Мы были похожи. Одного роста, мелкого телосложения. – Мне очень жаль, но ваша дочь была найдена мёртвой.

Короткий надрывный вскрик – и ослабевшая женщина рухнула наземь.

– Помогите мне! – потребовала я, но можно было и не говорить.

Бун без размышлений подхватил Тоню на могучие руки и понёс в дом. Я успела задаться вопросом, а сможет ли он протиснуться в узкую дверь, да ещё с ношей на руках, но помощник продемонстрировал чудеса гибкости, бочком войдя в маленький бело-голубой дом, трогательный и милый.

Бун уложил мать Андрэ на узкую кушетку, застеленную кремовым пледом с забавными кисточками, и поторопился на кухню, что набрать стакан воды.

Мы с Майерсом переглянулись. Напарник кивнул, правильно распознав мой взгляд, и присел рядом с женщиной. Взяв худую кисть, он поискал пульс, нашёл и начал прислушиваться к биению сердца женщины, сверяясь с наручными часами. Тоня уже успела прийти в себя, но всё ещё находилась в том состоянии, в котором одной лучше не оставаться. Её голова постоянно запрокидывалась, глаза закатывались под едва открытые веки, губы стали землистого цвета, а на щеках и шее появились совсем уж нехорошие пятна.

Пока Майерс мысленно считал, а Бун прикладывал к тонким губам Тони стакан, пытаясь уговорить её сделать пару глотков, я начала обход дома. Хотя обходить было почти нечего.

Рядом с кушеткой стоял маленький обеденный стол на четыре персоны и столько же стульев, которые легко можно было сложить и убрать в шкаф. Но основная кухонно-хозяйственная зона расположилась слева от входа. Здесь выстроились компактные белые деревянные шкафчики, плита, холодильник, мойка и стиральная машина. Всё было устроено так, чтобы по максимуму использовать каждый сантиметр. Справа сделали зону для отдыха и сна, отгородив её стеклянными раздвижными дверьми. За ними можно было разглядеть односпальную кровать, покрытую одеялом в мелкий голубой узор, и маленький телевизор на подставке. Особенное внимание привлекала лестница, пространство под узкими ступеньками которой было переделано под шкафчики с дверцами. Лестница вела на второй этаж, который больше напоминал что-то среднее между мансардой и верхней койкой двухъярусной кровати. Межкомнатная перегородка отсутствовала, что позволяло беспрепятственно изучить обстановку. Там, прямо на деревянном полу, лежал толстый матрац, на нём стоял раскрытым старенький ноутбук. Рядом лежали игрушки, небрежно валялись спортивные штаны, пара юбок и разноцветная кипа футболок.