Дело одержимого убийцы
Шрифт:
— А если человек неверующий? — с интересом спросил Горячев. — Или это только на христиан работает?
— Цапнуть «гостя» может вообще кто угодно, если он имеет к этому склонность, — объяснил Краснов, наливая чаю и себе. — А вообще, целенаправленно со вселением духа в тело медиума работают практически все спириты, включая нашу Алю. А жрецы вуду только и мечтают, как бы заполучить в свое тело духа-лоа посильнее. Ну и вообще все шаманские практики, от исландского сэйда до монгольского удагона, работают с духами — в том числе, и со вселением-изгнанием
— Это всё очень интересно, конечно, — кашлянул Горячев. — Но с кем имеем дело мы?
— Еще непонятно, — пожал плечами Краснов. — Ясно только, что это не христианский бесноватый — те, как правило, не совершают продуманных убийств. Так что в церковь обращаться бесполезно. Возможно, вуду. Возможно, что-то еще…
— Я вот всё думаю, — отчетливо сказал вдруг Валуйский со своего дивана. — Куда делась майка, которая была на Сереге?
— Игорь, Игорь! — кинулась к нему Лена. — Ты в порядке? Как ты?
— Я в порядке, — сказал, садясь, оперативник. — Спасибо, Лен. Но правда, Николай Васильевич: когда всё произошло, Скрипка был в майке — черной такой, он в ней бегает. Ему посекло только плечи и руки, да на ноге что-то… а грузили в «Скорую» его уже без майки.
— Кто-то из докторов снял, — пожал плечами Горячев. — Проверить, нет ли повреждений на теле.
— Не-ет, — медленно покачал головой Валуйский. — Тогда было бы удобнее просто закатать.
— Исчезла пропитанная потом и кровью одежда Скрипки, — хмыкнул Краснов. — И против нас какие-то шаманы. М-да, не нравится мне это. Схожу-ка я посмотрю, как он там.
Глава 6
Опять накатило. Здравствуй, депрессия, сколько лет, сколько зим. Плохо дело — в таком состоянии ее чутье совсем отказывало, можно даже не пытаться применять дар. Она не понимала, отчего вдруг всё снова стало так тускло, серо и бессмысленно. Возможно, от обилия вокруг нее детей, смехом и гомоном которых был переполнен этот теплый сентябрьский вечер.
Марина Лещинская любила детей. Не как всякая женщина, общематеринской спокойной любовью — нет, она любила их яростно и фанатично, почти обожествляя. «Если вы не можете про что-то пошутить, значит, на этом смысловом поле пасется ваша священная корова» — говорил весельчак Скрипка. Он-то мог балагурить про что угодно. А вот для Марины на смысловом поле под названием «дети» паслось целое стадо священных коров, и шутить на детскую тему она решительно не могла.
В этом не было секрета для всего отдела «Т.О.Р.». Коллеги знали, что ее ребенок умер при родах, и деликатно обходили любые упоминания о детях стороной. Марина видела, каких усилий это стоит, например, примерному семьянину Горячеву, души не чающему в дочках, и была безумно благодарна им всем.
И любые дела, в которых были замешаны дети, Марина старалась брать себе. Особенно, если они, не дай бог, фигурировали в качестве пострадавших. Вот и еще одно, с «потеряшкой» Дашей… Наверное, сознание таким образом пыталось компенсировать
Давно пора было сходить к психологу, а то и к психотерапевту, Марина это понимала. Но как-то не привыкла она доверять свои проблемы чужим людям. Да и лучший совет, который мог дать ей любой психолог — завести еще одного ребенка — она прекрасно могла дать себе и сама.
Вот только не находилось что-то еще одной составляющей счастливой семьи — мужчины. Такого, который ей был нужен. Такого, который стал бы хорошим папой. Именно это, наверное, мешало ей при знакомствах с противоположным полом. Первым делом, часто еще даже не узнав имени кавалера, она автоматически принималась прикидывать, каким отцом он будет ее ребенку. «Это отталкивает», — объяснял ей всё тот же Скрипка. — «Вот эта вспышка мгновенного делового интереса в глазах женщины. Ты подходишь к ней знакомиться, рассчитывая на флирт и разговоры, возможно — на что-то большее, в смысле, секс и, в перспективе, отношения. А тебя оценивающе разглядывают, прикидывая, не уйдешь ли ты через пять лет брака и готов ли приносить домой зарплату. Налицо конфликт интересов, ты понимаешь, о чем я?»
Она понимала. Но поделать ничего не могла — это получалось само собой.
— Ай! — вскрикнул кто-то прямо перед ней, и она очнулась от невеселых размышлений. Оказывается, она поднималась по лестнице, выходя из подземного перехода, и наступила на длинную юбку какой-то девушке, отчего тонкая ткань затрещала и порвалась.
— Ой-ой-ой… Вот я растяпа! — искренне огорчилась Марина. — Извините, пожалуйста!
— Да ерунда, — весело отозвалась девушка, пытаясь посмотреть, далеко ли разошлась ткань. — Посмотрите, сильно там порвалось?
— Выше колена, — горестно отозвалась Марина. — Слушайте, хотите, я вам другую юбку куплю? Или хотя бы денег…
— Ай, оставьте, — махнула рукой девушка. — Мне она всё равно не нравилась.
Она была чудо как хороша, Марина даже залюбовалась. Совсем юная, темноволосая, с огромными влажными глазами, она была похожа на веселого олененка Бэмби, радостно исследующего свой огромный чудесный лес.
— День Длинных Юбок торжественно переименовывается в Вечер Мини! — с комичным пафосом заявила она, роясь в рюкзачке. — Я Сэйлор Мун, я несу добро и справедливость во имя…м-м…во имя какой-нибудь Высокой Фигни! Ня-кавай, банзай ниппон!
С этими словами она достала из рюкзачка здоровенные портняжные ножницы и решительно отчекрыжила две трети пострадавшей юбки — по середину бедра. Кто-то из проходящих мимо присвистнул, компания каких-то парней зааплодировала.
— Ничего себе! — опешила Марина. — Она же денег стоит.
— Не, я сама себе сшила, — весело отозвалась «Сэйлор Мун», крутя на пальце ножницы, словно ковбой верный кольт. — Как говорят чукчи: «Вода дала, вода взяла, однако!» Я даже рада, что вы наступили — у меня никогда не было толковой мини-юбки. Грех упускать такой шанс!