Дело одинокой канарейки
Шрифт:
– А чего он от тебя хотел?
– После того как ему не удалось обнаружить не только хозяина, но даже страну, из которой это чудо программистской мысли предлагалось, он вбил себе в голову, что это некий шпионский сервер, и свист в данном случае является шифром.
– Он почти угадал, – вздохнула Даша. – Что было дальше?
Физик резко вскинул голову, но переспрашивать не стал.
– Я тоже зашел на этот сервер... В самом деле, некая доля истины в этом присутствовала. Заставки почти не отличались друг от друга, свист всех птиц тоже оставался
Даша попыталась сочувственно погладить физика по плечу:
– А может, это просто совпадение? Я имею в виду то, что он разбился...
Леонид раздраженно стряхнул ее руку.
– Хорошенькое совпадение! Брат посылает им письмо, а через два дня погибает. Сразу же после этого птичий сервер исчезает из сети. Я попробовал его найти, но безуспешно.
– Совсем, совсем безуспешно?
Леонид теребил мясистый нос и отрешенно смотрел в пол.
– Да нет, кое-что узнать все же удалось... Я успел взломать статистику этого чертового сервера.
– Ну и?..
– Ну и бросилось в глаза, что по количеству посещений резко выделяются два IР-адреса...
– Прости, я не поняла, каких адреса?
– Персональный номер компьютера в сети.
Даша подскочила.
– Так, значит, ты уже знаешь имена двух человек?
– Ни черта я не знаю! Первый номер принадлежит швейцарскому компьютерному клубу – а это значит, что даже если кто-нибудь из его владельцев снизойдет до общения со мной, то узнать, кто именно периодически пользуется этим номером, практически невозможно – в этих клубах народу, как грязи.
– Хорошо, а второй?
– Второй еще круче. Он хоть и оказался российским, но никакой информации о его регистрации мне получить не удалось. Тогда я попробовал его оттрейсить – проследить путь до конечного пользователя – опять облом: последние четыре номера оказались цифровыми, а вся цепочка уходила через спутник в Америку.
– И что это значит?
– Это значит, что номер принадлежит кому-то из провайдеров Интернета. Мне, правда, удалось проникнуть на сам компьютер, но дальше этого дело не пошло – пусто. Тогда я вооружился парочкой хакерских программок и попытался взломать его еще раз, но там уже стояла такая защита, что все мои попытки оказались безуспешными. – Леонид помолчал. – Таким образом оставался единственный шанс поймать убийц брата: вернуться к расшифровке этого птичьего кода. И думаю, мне удалось кое-что ухватить, выделить в этом тексте цифры, они... – Леонид осекся, увидев, как его собеседница качает головой. – Что? Что-то не так?
Даша прислонилась спиной к стене и шумно выдохнула.
– Ты бы до конца света не решил этой проблемы.
– Почему? – Голос физика стал неприятно-скрипучим. – Ты сомневаешься в моих интеллектуальных способностях?
– Нет, не сомневаюсь. Просто отдаю должное своим собственным.
– Подожди-ка, – хищно вскинулся Леонид, и крылья его носа недобро
– Представь себе. Этот свист не просто некий шифр, это вполне самостоятельный язык. Язык племени гуанчи. Он даже имеет название: сильбо Гомера...
– В честь Гомера?
– Нет, конечно, – рассмеялась Даша. – В честь одного из Канарских островов – Гомера.
– Какая разница...
– Никакой. Так вот, есть у меня одна знакомая девушка... женщина... Не знаю, как правильнее. – Даша задумалась. – С одной стороны, она уже давно не девушка, но с другой – пока еще не замужем...
– Да плевать мне на ее социальный статус! – вскипел физик. – Рассказывай дальше.
– Мне показалось, что по всем морфологическим признакам она типичная гуанчи...
– По каким признакам? – удивился Леонид. – А где они сейчас живут, эти гуанчи? Там же – на Канарах?
Даша развела руками:
– Нигде. Их почти полностью истребили...
– Кто? – испугался физик. – Преступники?!
– Да нет же! – Даша развеселилась. – Испанцы. Еще в пятнадцатом веке. Остатки смешались с колонизаторами.
– Тогда при чем здесь твоя знакомая?
– Не знаю. – Даша потерла след от веревки. Внезапно ее глаза вспыхнули. – Подожди, ты сказал, что у тебя остались записи?
– Да. – Леонид сразу же оживился. – И это значит...
– И это значит, – радостно подхватила Даша, – что мы единственные на данный момент обитатели нашей планеты, кроме преступников, конечно, кто обладает секретной информацией. А это значит...
– А это значит, что нам жить осталось очень и очень мало. И самое печальное, что перед смертью мы так и не узнаем, о чем именно там шла речь, – подвел печальный итог физик. – Ведь ты же не знаешь этого языка?
– Нет. – Даша помрачнела.
– А откуда ты о нем вообще знаешь?
– В этом вся и проблема. – Она потерла кончик носа. – Когда-то давно один наш общий приятель в довольно большой компании подал идею, что этим языком можно пользоваться как шифром.
– И он знал этот язык?
– Нет. Сам Кока не знал, но он знал человека, который знал этот язык...
Физик помрачнел еще больше.
– Судя по твоей последней фразе, это тот самый Кока, о котором ты нам рассказывала в стриптиз-клубе?
– Да. И думаю, что смерть владельца этого клуба – Вити Максимова – тоже как-то связана с этим делом.
– Понятненько. Радостная перспектива. А кто еще может знать этот язык?
– Понятия не имею. – Даша развела руками. – В нашей стране, может, вообще никто. Полетаев вроде как расшифровал, но это ведь Полетаев...
– А кто он?
– Так, один знакомый комитетчик.
Леонид посмотрел на нее со скрытым уважением.
– Забавный у тебя набор знакомых. – И тут же сделал очередной выпад: – Ну хорошо, ответь мне на следующий вопрос: если ты, как утверждаешь, здесь ни при чем, то каким образом, живя в Праге, оказалась замешана в историю, происходящую Москве?