Дело по сердцу

Что такое быть кардиохирургом? Как построить карьеру врача? К чему нужно быть готовым, когда идешь в эту профессию? Сколько времени нужно, чтобы стать хорошим специалистом? Трудности и страхи врача, спасенные жизни и смерти пациентов, советы от профессионала – в этой книге.

Борис Шахов – доктор медицинских наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, лауреат премии Правительства РФ, академик Российской академии естественных наук (РАЕН) – рассказывает о том, чему научился сам за 50 лет в профессии.

Уже

в первые годы работы он начал делать то, что до него никто в стране не делал, и то, что впоследствии стало базой для рождения нового направления внутрисердечных клинических исследований и лечения. Как не бояться идти на риски и где взять смелость быть первым?

Борис Евгеньевич говорит, что не помнит поименно всех своих пациентов, однако помнит их сердца и сосуды как сейчас. И готов делиться своим профессиональным опытом.

Всем будущим медикам и тем, кто заинтересован в своем здоровье, посвящается.

Редактор Ольга Веденеева

Все началось в начале двадцатого века.

Тогда стало понятно, что сердце можно исследовать с помощью катетера. Впервые это сделал выпускник Берлинского университета Форсман, которого считают самым дерзким естествоиспытателем, ведь он провел эксперимент катетеризации на самом себе.

Форсман взял мочеточниковый катетер, имеющий специальные металлические метки на своем протяжении, и ввел его для начала в сердце собаки. Поняв, что та осталась жива и метод рабочий, Форсман стал искать добровольцев для подобного исследования среди людей. Однако, когда таковых не нашлось, он, несмотря на все запреты, провел эксперимент на себе.

Форсману помогли выделить вену на руке, над его головой – экран и система зеркал, по которым он все видит, и он начинает двигать катетер к правому предсердию.

Эксперимент прошел успешно!

И тогда в следующий раз он решил повторить его уже с контрастным веществом. Надо сказать, что контрастные вещества тогда были ужасные, от них можно было в буквальном смысле умереть. Но он, к счастью, не умер и решил, что все нормально, значит, можно обследовать сердце.

Вот так вот и вводили контрастное вещество в полость сердца и видели, какая она изнутри, видели глазом – все дефекты и все заболевания.

Так родилась рентгенохирургия!

Для чего она была нужна? В начале пятидесятых годов в мире началось бурное развитие кардиохирургии. Стало понятно, что хирурги могут исправить некоторые врожденные пороки, заболевания клапанов и сосудов сердца.

Для успешной операции нужен был точный диагноз. Существовавших тогда методик было недостаточно. Возможность пройти в сердце катетером, измерить давление в полостях, произвести контрастирование резко повышала уровень обследования, а значит, и успех хирургического лечения.

Наша страна также стала активно развивать кардиохирургию и не отставала от западных центров, а тогдашний

город Горький (ныне Нижний Новгород) оказался в числе пионеров этого направления после того, как Борис Королев в 1953 году успешно сделал операцию на митральном клапане.

К сожалению, рентгенохирургические методы диагностики в нашем городе внедрялись тяжело, поскольку не было соответствующего оборудования. И только в 1969 году была куплена и смонтирована первая ангиографическая установка «Сименс» на базе больницы № 5, в клинике Королёва.

Аппарат появился, а вот с кадрами возникла проблема. Пришлось на первых порах мобилизовать ресурс кардиохирургов, которые «по совместительству» осваивали рентгенохирургические методики. Но Борису Алексеевичу Королеву хотелось иметь постоянный штат подготовленных рентгенохирургов. Это получилось сделать только с моим приходом.

Я присутствовал на врачебных консилиумах с детства. В нашей гостиной дома и мама, и папа только о работе и говорили, разбирались тяжелые случаи, обсуждались пациенты.

Папа никогда не подавал виду, что гордится мной. Ему было, конечно, приятно, что академик Королев оставил меня в своей клинике, и то, что я там задержался. Хотя в том, что я буду хорошим врачом, он не сомневался, потому что я с детства видел, как они с мамой работают.

Папа был известным в городе урологом, мама – педиатром.

Мама Неля Борисовна в свое время поступила в медицинский, что называется, за компанию с подружкой, и у нее были все шансы стать прекрасным врачом – она была добрая и сострадательная. Вообще, у них обоих, и у папы, и у мамы, все было вторично, первично – оказать помощь больному.

По окончании института маму отправили единственным врачом на строительство горьковской ГЭС… А что это значит? Это бараки, заключенные, резня, криминальные аборты, и вот она одна днем и ночью была нарасхват.

И не было такого, что не хочется, была только одна мысль: чтобы все правильно сделать.

За консультациями порой приходилось ездить в ближайший Городец, где можно было порасспросить коллег о чем-то, чего сама она еще не знала в силу отсутствия опыта. Мама прошла путь от врача общей практики до заведующей клинической лабораторией НИИ детской гастроэнтерологии, стала кандидатом медицинских наук.

А у папы немного другая история. Папу после окончания школы забрали в армию. И тут началась война. Он попал в плен. Папа помнит, как его контузило, как немецкий солдат штыком заставил его встать, и как его увели вместе с другими пленными. Поскольку он был ранен, им в концлагере занимался сербский врач. Это его первое осознанное воспоминание о медицине. Потом он вспоминал, что оценил факт того, что даже здесь, в таких условиях, есть хорошие люди, и что они помогают таким, как он.

Дальше у него было еще с десяток побегов, были концлагеря: Белая Церковь, Бабий Яр, Дахау.