Дело портсмутских злочинцев
Шрифт:
Что касается островитян, то здесь другое дело. Большинство из них были двуязычными. Они были разбросаны вдоль всего английского побережья Ла-Манша, зарабатывая на жизнь садоводством и морскими занятиями различного вида. Не один флотский офицер — сэр Джеймс Сомарес, например — был выходцем из этих островитян. Да, его противники вполне могли быть островитянами.
По мере того, как солнце пробивалось сквозь мглу, Хоар постепенно восстанавливал свои силы. Большей частью он был погружен в раздумья и предоставил «Невообразимой» самой отыскивать путь домой — с минимумом своих вторжений в управление судном.
Глава 12
— Расскажи мне поподробнее о Кингсли, — обратился Хоар к Янусу Джаггери двумя днями позже.
Они грелись на солнышке в заднем дворике «Виноградной грозди». Скамейка стояла вдали от ушей других посетителей мистера Гринлифа, а окружавшие ее деревья были усыпаны цветами, ароматы которых заглушали вонь гниющих кухонных отходов. Неподалеку юная Дженни устраивала «чаепитие» для себя и трех существ, которых ее папаша довольно ловко сплел из соломинок, чтобы они составили ей компанию.
— Да мне и сказать-то нечего, мистер ‘Оар. Он всегда был пронырливым парнем со своими подношениями тем, которых он считал полезными для своей карьеры. Он мог лизать задницы нужным людям, а уж каким мотом был… И откуда только деньги у него были, а? Всем на флоте было известно, что он стремился пробиться в джентри [25] , но на том, чем мы торговали, много не заработаешь. И еще: он любил угрожать. А главная причина, по которой я покинул флот — это угрозы и запугивание.
25
Джентри — нетитулованное поместное дворянство.
— Чем еще ты ему помогал? — спросил Хоар.
— Ну, — неохотно ответил Джаггери, — иногда я помогал ему раздобыть что-нибудь из роскошных товаров с другого берега Ла-Манша — типа, отрез шелка для одной из его девок. Еще было бренди. Много. В анкерках. Он сам их принимал, лично, не позволял мне и дотронуться к ним… Ну, поначалу.
— И где же вы обтяпывали свои гнусные делишки?
— У меня есть приятель, ваша честь. Он служит ночным сторожем на складе Арроусмита — вы должны знать этого шипшандлера. Он разрешал нам пользоваться складом, но так, чтобы мы ничего не прихватили с самого склада. Да и товар наш занимал немного места.
— Много или мало, но ты прекрасно знаешь, что это нелегальное распоряжение собственностью его величества. Если тебя поймают на этом, то свистнуть не успеешь, как загремишь в Ботани-бей. И что тогда случится с твоей маленькой Дженни?
При этих словах Джаггери невольно окинул взглядом небольшой дворик. Дженни нигде не было.
Из-за стены позади их скамейки донесся визг. Бесшумно, как кот, Хоар бросился к двери, ведущей на кухню, и распахнул ее. Изнутри послышался вопль боли, грохот падающей
— Я укусила его, па! — пронзительно кричала она. — Я укусила! — На бледном лице ребенка ярко блестели черные глаза.
На фоне дальней двери, ведущей в бар, на долю секунды появился темный силуэт. Снова послышался грохот, за которым последовал яростный рев Гринлифа. Хоар пересек бар и выглянул в парадную дверь. По мощеному булыжником проходу бежал мужчина, продираясь сквозь толпу как вспугнутый заяц сквозь густые заросли. Предмет, который он держал одной рукой, зацепился за столбик навеса. Мужчина бросил его и продолжил бегство. Хоар подобрал предмет. Это была гибкая труба конической формы, точь-в-точь как та, которую демонстрировал доктор Грейвз тем вечером в Веймуте.
Начали складываться следующие разрозненные кусочки головоломки: интерес, который проявлял Морроу к этой трубе; шифрованные записки в корреспонденции Кингсли и подобная запись, набросанная миссис Грейвз по памяти; происхождение Морроу; удивительно знакомый акцент тех говорящих по-французски людей, которые напали на него и избили несколько дней назад; только что сделанное Янусом Джаггери признание об анкерках с «бренди». Сопоставленные первый раз вместе, эти факты сплавились в твердую уверенность: человеком, стоящим за всей этой загадочной историей, был Эдвард Морроу.
Хоар прекратил преследование. В свои сорок три года он не имел никаких шансов догнать человека, который его подслушивал. Более того, он почувствовал намного лучшую возможность — опередить беглеца в его стремлении доложить о произошедшем своему хозяину. Если он хотел добиться исполнения этой возможности, не следовало терять ни минуты.
Но как? Было похоже, что беглец направлялся в гавань. Это предполагало, что он попытается бежать морем. Однако вполне возможно, что это ложный след, а сам он изменит путь и доберется до заранее выбранного места, где его ожидает лошадь.
Хоара раздирали сомнения. Следует ли вести преследование по суше? Он не мог сказать точно, сколько времени понадобится группе всадников, чтобы преодолеть расстояние в восемьдесят миль от Портсмута до Веймута. Он сомневался, что куча всадников будут иметь возможность менять верховых лошадей так, как это делают одиночные посыльные или регулярные кареты. К тому же он предполагал, что те не захотят передвигаться ночью. Так что быстрее двух дней у них не получится. К этому времени беглец — который не будет терять ни минуты, кроме как на смену лошадей — давно уже доберется до Веймута и предупредит Морроу. Преследование по суше обречено на неуспех.
Нет, единственный шанс успеть вовремя — это путь морем. При дующем сейчас северном ветре «Непостижимая» могла покрыть это расстояние меньше чем за день, но тогда она прибудет с небольшими силами. Учитывая свои отношения с Томасом Фробишером, Хоар вряд ли сможет набрать подкрепление в Веймуте или его окрестностях. А чтобы яхта сохранила ходкость, ему следует взять с собой не более двух человек. Значит, это должны быть лучшие бойцы, сказал себе Хоар. Он поспешил в штаб адмирала, чтобы подобрать себе команду.