Дело профессора Заслонова
Шрифт:
— Фамилия моя Скрипка. Я заместитель директора агентства.
— Вы журналист?
— Я работал журналистом в газетах и на радио. Теперь у меня несколько более широкие функции.
— Откуда у вас такая фамилия? — спросил профессор.
— Говорят, что на самом деле фамилия у моего деда была Виолончель, но потом дед поменял ее на более короткую и демократическую, — сообщил ему я. — А вы о себе не расскажете?
— Вот моя карточка.
На простой белой визитке было написано: «Заслонов Виктор Вениаминович. Профессор». Ни телефона, ни адреса, ни названия фирмы.
— А на чем вы специализируетесь? — спросил я.
— Я на многом
— Так вы химик, — порадовался я. — Вот у меня была приятельница, так она приходила в экстаз от лакмусовых бумажек. Знаете, опускаешь ее в стаканчик, а она уже зелененькая. Моя приятельница таких бумажек изводила в день по сотне…
— Давайте к делу, — зачем-то оборвал меня профессор. — У меня кроме научных интересов есть и коммерческие. Существует некая фирма, которая торгует лесом. Все абсолютно законно. Но недавно в двух городских газетах появились статьи о том, что эта фирма занимается незаконной вырубкой леса, что экология региона страдает от таких предпринимателей, и вообще, что я аферист и мошенник. А у меня контракты с западными партнерами. Им это может не понравиться.
— Так подайте на газеты в суд.
— Это я сделаю обязательно. Но позже. А сейчас я бы хотел узнать, кто заказал постановку этих материалов в газеты. И это я хотел бы сделать с помощью вашего агентства.
— Однажды был такой у нас случай, — решил рассказать я ему историю из практики агентства. — Наш журналист получил пачку фотографий, компрометирующих жену одного городского политика, да вы его, наверное, знаете…
Профессор опять прервал меня. Его явно не интересовали поучительные истории.
— Я понимаю, — сказал он, — что всякая работа стоит денег. И готов оплатить вашему агентству счет, скажем, на сумму десять тысяч долларов. Дайте мне ваши реквизиты.
Я молча написал на бумажке номер нашего счета. Что сказать профессору, я не знал, поскольку названная им сумма явно не соответствовала объему предполагаемой работы.
— Это не единственное задание, — тут же сказал мне профессор. — Просто я хочу, чтобы вы все делали качественно и с учетом перспективы.
— Какие задания последуют в дальнейшем?
— У меня много конкурентов и недоброжелателей. Я не хочу связываться с бандитами. И хотел бы все делать совершенно легально. Мне понадобится рекламная кампания в прессе. Кроме того, за мной следят. Я хотел бы узнать — кто?
Неожиданно рядом с нашим столиком оказался немолодой мужчина в старом коротком пальто. Я подумал, как же такого пустили в приличное заведение. Он схватил профессора за лацканы дорого пиджака и стал тихо тянуть на себя. Профессор, как я уже говорил, был в теле, и сил у нападавшего явно не хватало на то, чтобы сдвинуть его с места. Профессор, что меня несколько удивило, не стал кричать: «Помогите, убивают!». Он даже не сопротивлялся. А молча ждал, когда официанты отцепят от него мужчину и выведут его из зала.
— Вы знаете этого человека? — спросил я профессора.
— Да. Это священник. Он спятил и считает, что я виноват в том, что Христа распяли. Хотя никакого отношения к евреям я не имею.
На этом мы расстались. Я пообещал, что уже завтра утром заеду к нему домой и предоставлю отчет о том, что удалось узнать о компромате в прессе.
3
Работа на профессора показалась мне исключительно
Я попросил Марину Борисовну, заведующую нашим архивно-аналитическим отделом, найти мне публикации с компроматом на профессора.
Пока надо было разобраться с проблемой закупки бумаги для агентства. Собственно, проблемой была не закупка бумаги — тут как раз никакой проблемы не было, иди в магазин и покупай сколько хочешь, — а разумные объемы этой закупки. Поскольку агентство в целом и каждый его сотрудник в отдельности готовы ежедневно расходовать бумагу в абсолютно неимоверных количествах. При этом все они утверждают, что для их ручек и их принтеров подходит бумага только особой плотности и качества.
За день агентство готово сожрать и две, и три, и даже пять пачек бумаги. При том, что на выходе продукции у наших журналистов как минимум в десять раз меньше. Куда они девают остальные листочки — совершенная загадка. Я уже неоднократно ставил перед Обнорским вопрос о необходимости ограничить потребности агентства в бумаге, поскольку скоро все наши доходы будут уходить только на бумагу. Шеф в конце концов сказал, чтобы я самостоятельно решил эту проблему.
Проблема решалась просто — я быстро написал инструкцию, в соответствии с которой каждому отделу на неделю будет выдаваться одна пачка «хорошей» бумаги для распечаток и одна пачка «плохой» для заметок. Если не хватит — пусть покупают из зарплаты.
Марина Борисовна уже нашла статьи, в которых ругался мой профессор. Публикации были очень похожи. Там сначала говорилось о заказниках, заповедниках и национальном достоянии. Потом о том, что есть некая фирма «Техлесимпорт», которая это национальное достояние ни в грош не ставит. Затем о том, что директор этого «Техлесимпорта» В. В. Заслонов отказался чего-то там прокомментировать корреспонденту и даже прямо нахамил ему, нарушив при этом пару статей закона о печати. Под конец делались намеки на подозрительную связь моего профессора, то есть Заслонова, с кем-то из чиновников из областной администрации. Статьи были подписаны неким И. Ивановым, что сразу говорило о том, что сделаны они на заказ, автором, решившим скрыть свою настоящую фамилию.
Я в очередной раз удивился щедрости профессора — пусть даже потенциальной. Зачем платить деньги за то, что и так видно. А из напечатанного видно, что у фирмы «Техлесимпорт» есть конкуренты. Какие — сам профессор Заслонов наверняка знает. И эти конкуренты решили немного напакостить профессору и его бизнесу.
Тем не менее для отчета надо было узнать кое-что поподробнее. Я позвонил Михаилу Коровину, ответственному секретарю той газеты, в которой я когда-то работал и которая напечатала столь разоблачительный материал о разбазаривании российского леса.