Дело с двойным дном (Версия про запас)
Шрифт:
— Теперь у вас есть возможность собственными глазами увидеть это богатство, — необдуманно пообещал Болек прекрасной свидетельнице. — В квартире вашей тёти сделан тщательный обыск, и мы там много чего нашли. Возможно, это и впрямь ваше имущество, пока все хранится в опечатанном виде у нас в сейфе. Исчезло лишь золото, замурованное в стене.
Мне очень неприятно, но и эту вашу квартиру мы тоже обязаны обыскать. И сделать это немедленно.
Кася и не пыталась скрыть своё недовольство.
— Но ведь это не моя квартира! Господи боже мой! Это квартира моей учительницы, она уехала за границу,
Оставила на полную мою ответственность. Я понимаю, раз убийство… раз вы обязаны… Можно хотя бы просить сделать это как-то… тактичнее? Ведь тут в основном её вещи.
Болек обещал проявить максимальную деликатность и осторожность при обыске и вызвал своих сотрудников.
Теперь фонограмма сопровождалась дополнительными шумами, и беседа Болека со свидетельницей уже не была так отчётливо слышна.
— А теперь скажите мне, пожалуйста, когда и с какой целью вы учинили такой страшный беспорядок в квартире тёти? О том, что учинили его именно вы, мы знаем. Что вы там искали?
— Вот это! — нисколько не смутившись, ответила красивая Кася, указав на четыре старинных альбома для фотографий, лежавших на журнальном столике. — Когда я была последний раз у тётки, три дня назад, очень неприятный был у нас разговор, и тётка заявила, что сожжёт их. Или уничтожит каким-нибудь другим образом. А эти альбомы принадлежат мне!
В них фотографии моих родителей, и только я имею на них право! Сколько раз я просила, просто умоляла тётку хоть показать мне их. Ведь я никогда не видела лиц моих отца и матери! А о существовании альбомов знала. И пани Крыся тоже подтвердила, что они были и наверняка припрятаны тёткой. Тётка же ни за что не хотела их мне показать, а тут у нас произошёл крупный разговор, она и крикнула, что сожжёт их, а мне не покажет. Ну я и рассердилась. И принялась искать сама. Возможно, не очень аккуратно искала.
Но нашла! И забрала с собой.
— А тётка спокойно на это смотрела?
— Конечно, нет! Кричала, ругала меня, выдирала из рук вещи…
Девушка не закончила фразы, подумала и вдруг, решившись, сказала:
— Так и быть, признаюсь. Я ей пригрозила.
— Чем же?
— Больше всего на свете я боялась, что она и в самом деле уничтожит альбомы моих родителей. А она способна и не на такое, мне ли не знать? Вот я и вспомнила, что мне рассказывала пани Кристина. Ну, о том имуществе, которое мне осталось от родителей и которое тётка присвоила. Вот я и крикнула ей, что через суд потребую от неё отчёта! И знаете, только тогда поняла — это правда. Потому что тётка моментально перестала кричать на меня. Нет, альбомов она мне не отдала добровольно, но искать не мешала. Я и нашла! И когда с ними уходила, тётка потребовала от меня поклясться, что я никогда не потребую от неё финансового отчёта и вообще никогда не стану претендовать ни на какое имущество.
Я охотно поклялась. Не нужно мне никакого имущества! Я хотела наконец увидеть лицо моей матери.
— Я тоже захотел увидеть лицо Касиной матери, и, поверьте мне, мать оказалась такой же красавицей, как и дочка, — рассказывал поручик Болек, трудясь над куриной ножкой и соусе. — Очаровательная женщина! И видели бы
— Должно быть, девушка и в самом деле необыкновенно хороша, — скептически заметил Януш, глядя на восторженного поручика. — Вон как голову тебе задурила…
А тот, проигнорировав ехидное замечание, продолжал без остановки:
— У неё и в самом деле предки были не из бедных.
Бабки, деды, отец располагали очень значительным состоянием, особенно дед или прадед, ещё до войны.
Видел я фотографию: роскошная вилла, какой-то приём на большой веранде, избранное общество, в дверях горничная с подносом в белом фартучке…
И, заметив наши скептические усмешки, горячо добавил:
— Нет закона, по которому красивая девушка обязательно должна быть виновной.
— Нет, нет, — примирительно сказал Януш. — Тем более, что у вас и доказательств её виновности нет. В вашем уникальном деле нет виновных, потому что оба мертвы, кража… кража тоже под знаком вопроса. То есть кража имела место, это доказанный факт, но в данном случае нет пострадавшего. У кого украли?
— У Каси…
— А ты уверен, что деньги в тайнике были её собственностью? Может, просто бесхозный клад. Вы узнали, что за клад, кем был спрятан? То-то. Рассуждения о прадедушке с его манией припрятывать свои богатства — не более чем слухи. Доказательствами вы не располагаете. Тот же, кто нашёл ничейное имущество, к уголовной ответственности не привлекается. В крайнем случае, претензии к нему может предъявлять лишь государственная казна, и то, если этот аспект не вызывает сомнений. И тогда вообще дело к тебе не относится.
— Так ты хочешь сказать, что дело о краже не в нашей компетенции?
— Создаётся такое впечатление. Но тут есть два сомнительных элемента: незапертая дверь и исчезновение золота. Само уйти оно не могло. Вот если бы его обнаружили у Каси…
— Но его не обнаружили. И вообще ничего подозрительного в её квартире не нашли.
— Значит, в вашем деле далеко не все ясно, и я бы это так не оставил. Даже если прокуратура придёт к другому выводу…
Болек рассердился:
— Остаётся надеяться, что ещё кто-нибудь кого-нибудь пристукнет. И тогда дело окажется в нашей компетенции. Я лично, во всяком случае, намерен разрешить девушке пользоваться квартирой, намерен отдать ей ключи. Посмотрим, что она сделает…
Тут в мужской разговор вмешалась я.
— У Януша появились какие-то сведения о продаже. Он начал было мне рассказывать перед твоим приходом. Кажется, ему удалось пообщаться с посредником.
Болек вопросительно взглянул на Януша.
— Удалось, удалось, — подтвердил Януш. — Ваше дело заинтересовало меня, в нем есть невыясненные обстоятельства, оставленные следствием без внимания, вот я и постарался выяснить их. На свой страх и риск. Такое, можно сказать, частное расследование.