Дело с двойным дном (Версия про запас)
Шрифт:
— В каком смысле? — не понял Болек.
— И сами по себе, и к тому же на них проставлены цены.
— Умная девушка, — шёпотом похвалила я Касю.
Болек объявил ей об официальном обыске, который будет сделан в квартире с целью обнаружения пачки старых писем. Неожиданно Кася воспротивилась.
— Если вы имеете в виду личные письма, я не согласна. Я хочу найти их сама. Потом покажу их вам, обещаю ничего не скрывать от вас, но ведь письма родителей — моя собственность! И даже если не родителей, а кого-нибудь из родственников. Я имею на них право! Я хочу, чтобы у меня, наконец, тоже были родные, пусть даже в прошлом.
И такое отчаяние прозвучало в голосе девушки, что Болек явно смягчился, тем более что Януш принялся подавать ему какие-то непонятные знаки.
— Ну, хорошо, — согласился поручик, — но помните, никаких бумаг не выбрасывайте.
— Даже старых пакетов из-под муки и крупы? — жалобно поинтересовалась Кася.
— Пакеты можно выбросить, но сначала убедитесь, что на них ничего не записано.
— Ну что ты терзаешь девушку? — накинулся Януш на поручика, когда тот положил трубку. — У неё и без тебя хватает работы. А я догадываюсь, что Доминика вы все-таки поймали, так что он сам расскажет, куда задевал бумаги. И не надо делать в Касиной квартире новый обыск.
— Вот именно, — поддержала я Януша. — На десерт сегодня мороженое. И мне не терпится услышать о том, как схватили этого бандита!
Спешно покинув квартиру возлюбленной, бандит направился туда, где его уже давно поджидали, — в вагончик строителей на замороженной стройке под Варшавой. Ему и в голову не приходило, что там засада.
Вот что значит пренебрегать любовью женщины…
Приехал он самым обычным образом — на автобусе. Было ещё светло. Из двух оперативников один сидел с рацией на верхнем этаже недостроенной страшилки, второй занимался расчисткой леса за оградой участка, без особого энтузиазма сгребая хворост и складывая в кучи сухие сучья. Одет был соответственно и сильно смахивал на огородное пугало.
Тому, что засел наверху, очень нелегко было туда забраться, ибо лестница доходила только до второго этажа, зато место для наблюдения выбрано было отличное. Сверху открывался прекрасный вид на все стороны, сам же наблюдатель оставался невидимым, ибо проёмы окон строители забили досками, оставив в них широкие щели. На всякий случай наблюдатель отодрал по одной доске от каждого из окон, выходящих на все четыре стороны света, что значительно улучшило видимость и никак не контрастировало с общим видом недостроенного шедевра архитектуры.
Именно этот наблюдатель первым увидел Доминика. Впрочем, сразу определить, что это именно Доминик, не мог, издали лица не разглядишь, но поскольку мужчина шёл в сторону дома, наблюдатель на всякий случай по рации известил своего коллегу в лесочке о том, что к участку приближается неопознанный субъект. И когда мужчина, сошедший на автобусной остановке, прошёл по лесной дорожке, ведущей к участку, «пугало огородное» даже головы к нему не повернуло, занятое своим делом, наоборот, отошло подальше с охапкой хвороста и, кинув его на большую кучу, стало спиной к дорожке, о чем-то напряжённо размышляя и озадаченно скребя в затылке. Доминик не торопясь прошёл мимо и вроде бы собрался зайти в калитку на соседний участок, но никуда не вошёл, а внезапно исчез в кустах, что весьма обеспокоило обоих наблюдателей.
К счастью, подваршавский лесок — не Беловежская пуща, Доминик вскоре вынырнул из зарослей и углубился в лес. «Пугало огородное» перестало пялиться на кучу хвороста
Наблюдатель наверху развил бешеную деятельность. Он не только руководил действиями своего напарника внизу, но и вызвал подмогу из города, сообщив им об обстановке и предупредив, чтобы, не дай бог, не прикатили на патрульной машине прямо к участку. Он отчётливо видел (уже в третье окно), как Доминик прокрался к вагончику и вошёл в него.
Нижний наблюдатель засел поблизости в кустах, помощь уже была в пути, поэтому верхний позволил себе рискнуть и слез, чтобы занять пост поближе к вагончику. Хоть он и предупредил коллег, чтобы те соблюдали осторожность и не примчались, завывая сиреной, но как-никак под боком был солидный лесной массив, где преступник мог скрыться. Прочёсывай потом лес, отлавливая сбежавшего зверя…
Вокруг царила тишина. Её нарушила курица, с оглушительным кудахтаньем выскочившая откуда-то из-под штабеля досок, сложенных у недостроенного дома. Всему миру она сообщала о том, что снесла там яйцо. Возможно, мир это не особенно интересовало, зато немедленно отреагировала невесть откуда взявшаяся собака, большая овчарка. Она заползла под доски и задом вылезла из-под них, осторожно держа в зубах яйцо, которое тут же с наслаждением сожрала. Закусив, собака занялась окружением, учуяла наблюдателя в кустах, но оставила его в покое, только внимательно обнюхала его следы. Собака убежала по своим делам, и второй наблюдатель вздохнул с облегчением, ведь она могла поднять лай и спугнуть преступника.
Подмога в количестве трех человек прибыла на обычной легковой машине, «полонезе». Он остановился на некотором расстоянии от участка, и один из приехавших незаметно подобрался к вагончику.
Туда же подтянулся и верхний наблюдатель. Затем «полонез» не скрываясь подъехал к воротам участка, из него вышли двое мужчин, одетых в рабочие комбинезоны. Громко обсуждая строительные проблемы, они направились прямиком к недостроенному страшилищу.
Трое полицейских окружили вагончик. Один на всякий случай сторожил дверь, двое других притаились у окна. В вагончике были одна дверь и одно окно, по разные стороны бытовки, и, памятуя бегство Доминика из квартиры рыжей девицы на Охоте, полиция на сей раз главное внимание уделила окну, тем более что дверь вагончика выходила во двор, а окно смотрело в лес. Что ж, и полиция на ошибках учится.
Доминик не обманул ожиданий полиции, не вводил никаких новшеств в оправдавшую себя манеру сбегать от полиции, выскочил в окно и был схвачен полицейскими.
Сработал вариант номер один, противник сам выскочил из бытовки. Вариант номер два предусматривал появление полицейских сразу в дверях и в окне. Оказавшись меж двух огней, Доминик должен был сдаться без сопротивления. Но он не стал ждать развития событий, проявил инициативу и без сопротивления не сдался, вырываясь изо всех сил.
Но, во-первых, не такой уж он был сильный, во-вторых, противник значительно превосходил его по численному составу.