Дело совести (сборник)

Блиш Джеймс Бенджамин

Дэнни закрыл глаза и постарался ни о чем не думать. Но он был в сознании, поэтому не мог, конечно, полностью избавиться от мыслей. Он постарался опустошить свой мозг от всего, кроме мимолетных образов, увядающих желаний и неопределенных эмоций, которые не поддавались контролю.

— Уже лучше, — сказал Тодд. — Продержитесь так минуту. Все тихо… Хорошо. Теперь, когда я вам скажу, вы расслабитесь полностью и поднимете опять кусок мыла — нет, нет, Дэнни, не визуально. Я не хочу портить запись субоптической активностью.

Поднимайте мыло, как только я скажу «начали».

— Как я могу его поднять, не видя?

— Вы не должны его видеть. Ваш пси-механизм находится с ним в непосредственном контакте. Теперь снова расслабьтесь… Хорошо… Поехали!

Тодд удовлетворенно хрюкнул, и глаза Дэнни непроизвольно открылись. Мыло, висевшее как раз над столом, стало опускаться.

Тодд трясущимися руками держал рентгеновскую пластинку над его лбом.

— Терпение, терпение, Дэнни. Нам предстоит еще много сделать. Я хочу заснять лоб, потом несколько пластин с висков, с затылка и с макушки черепа. Закройте глаза.

Дэнни закрыл глаза. Тодд повторил всю процедуру; затем еще, и снова, и еще раз. Дэнни почувствовал, что его потянуло в сон.

— Хорошо. Очень хорошо. Отдохните, Дэнни. — Дэнни открыл глаза. Тодд положил пластины в раковину и покрыл их пледом.

— У вас нет жидкости в ванночке, — сонно пробормотала Марла.

— Мне не нужно жидкости. Достаточно губки, пропитанной аммонием. Это хсерограммы — сухие фотопластинки. — Ученый начал привязывать кисти рук Дэнни к ручкам кресла и подкатил преобразованный детектор лжи.

— А сейчас, Марла, давайте в течение примерно часа помолчим. Каждое слово, которое вы скажете, зарегистрируется вместе с Дэнни. Это исказит показания моего кимографа. А нам такие данные не нужны. Теперь решающая стадия. Ну, мои дети, потихоньку. Тсс.

Дэнни закрыл глаза. Тишина стала абсолютной.

Ему снилось, что он был…

Нет. Это непоправимо. Нет. Уже слишком поздно. Он сделал это из любопытства, и теперь слишком поздно. Слишком поздно. Нет, нет, нет, нет…

Он застонал и постарался сесть прямо, но его кисти были привязаны. Слабый свет струился через окно; рассвет.

— Все хорошо, Дэнни. — Голос Тодда шуршал, как шелуха. — Мы почти закончили.

Дэнни осматривал комнату из-под полуопущенных век. Марла заснула в кресле. Ученый изучал самую последнюю в бесконечной серии фотопластин; его движения были обдуманно однообразными. Когда Тодд поместил новую пластину перед лампой, Дэнни увидел на ней силуэт, похожий на вспышку сигнальной ракеты. Это кажется вполне удовлетворило Тодда. Воздух вокруг него был насыщен возбуждением.

— Дэнни, просыпайтесь.

— Хм. — Свет в комнате исчез. Видимо, это все же не рассвет. Свет был иллюзией, возникшей из его кошмара, когда он летал. (Нет, нет…это прошло,

действительно прошло.) — Который час?

— Около пяти. Вы проснулись?

— Вроде бы. Получилось что-нибудь?

— Да. Прежде всего, идея Фурье оказалась верной. Для меня это выглядит так, как если бы весь СЧВ-центр находился сейчас в действии; но в вашей коре до сих пор нет никаких следов импульсов. Я бы хотел выяснить, сколько из одновременных событий вы можете обнаружить, скажем, за пять минут начиная с этого момента. Все что угодно. Мои перемещения по комнате или все, что может происходить сейчас на улице.

— Лад… но, — Дэнни боролся со своим полуоцепением, с ускользающими следами своего кошмара. Тодд следил за полоской бумаги, выползающей из энцеллографа.

— Не получилось, — сказал он хрипло. — Расслабьтесь снова, Дэнни. Снова засните, если можете. Я хочу, чтобы ваша кора почти выключилась. Тихо…

Дэнни обмяк в кресле. Слабые токи опасности прошли через него; его мозг парил над бездной, которую, как ему казалось, он узнал. Затем в знакомой обстановке комнаты возникли смутные тени. Он протестующе пошевелился.

— Что такое, Дэнни?

— Хм, что-то происходит, хотя и нет движения.

— Возможно, это всего лишь один кинокадр, если использовать аналогию Марлы. Посмотрите, не сможете ли вы использовать ориентиры.

Дэнни бессознательно пытался это сделать; он не был уверен, что понимает, о чем его спрашивали. Но вне зависимости от его воли смутные фигуры, которые он ощущал в комнате, начали двигаться. В то же самое время он увидел отрезок улицы снаружи, включая подъезд, ведущий в квартиры под ним. Это было странное и головокружительное ощущение, для передачи которого не существовало слов.

Он почувствовал явную опасность, менее ужасную, чем кошмар, который он видел раньше, но намного более реальную.

— Я эстанирую… — прошептал он.

— Вы — что? Я вас не расслышал.

— Я не понимаю, что это, доктор Тодд. Но мне это не нравится. В комнате больше людей, чем должно быть. Кроме Марлы, вас и меня здесь находится еще один человек, который, кажется, упал и… а также автомобиль на нижнем этаже и в нем два человека. Происходит какая-то ссора. И еще… странные запахи — это все, что я могу рассказать.

Тодд наблюдал за детектором, как ястреб. Маленькие перья самописцев быстро двигались, оставляя графические записи, которые только он один мог прочесть.

— Продолжайте.

— Я потерял это, — сказал Дэнни. — Нет, подождите — у двоих из этих парней оружие. Сейчас там свалка. И… нет, снова продолжается. — Он открыл глаза и выпрямился в кресле, полностью придя в себя. — Что вы об этом думаете?

Тодд принялся развязывать ему руки.

— Понятия не имею, — пробормотал он хмуро. — Может быть, случайная локализация времени?