Дело табак
Шрифт:
И почему бы не хранить собственные зубы? Даже люди проявляли изрядную осторожность в том, что касалось выпавших зубов, и, если уж на то пошло, некоторые, особенно волшебники, старались держать обрезки своих ногтей вне пределов чьей-либо досягаемости. Ваймс незаметно улыбнулся. Может быть, гоблины не так уж глупы – всего лишь немного глупей, чем люди, хотя для этого и нужно было постараться.
Когда они миновали гоблина, который сидел на полу, скрестив ноги, тот вдруг подался назад и поднял в вытянутой руке… свет. Ваймс видел много драгоценных камней – поколения колец, брошей, ожерелий и
Но, как бы ни сверкали драгоценности Сибиллы, Ваймс мог поклясться, что ни одна из них не излучала такой свет, как этот маленький горшочек, который гоблин поднял, чтобы критически оценить. Он поворачивал его так и сяк и придирчиво рассматривал, как человек, который собирается купить лошадь у барышника по имени Честный Гарри. Белые и желтые лучики плясали в воздухе, наполняя мрачную пещеру… эхом света, как сказал бы Ваймс. Фини глядел на горшочек, как ребенок на первый в жизни праздничный торт. Гоблину, впрочем, его творение не понравилось – он небрежно швырнул горшочек за спину, и тот разбился о стену.
– Зачем ты это сделал? – крикнул Ваймс так громко, что гоблин съежился, словно в ожидании удара, и забормотал:
– Плохой горшочек! Плохая работа! Стыдно! Я сделаю еще раз! Сделаю лучше! Начну сейчас!
Он бросил перепуганный взгляд на Ваймса и поспешно скрылся во тьме пещеры.
– Он его разбил! Просто взял и разбил! – Фини тоже уставился на Ваймса. – Только разок посмотрел и выбросил. А горшочек был такой чудесный! Это просто преступление! Нельзя уничтожать такие красивые вещи.
Ваймс положил руку на плечо Фини.
– Думаю, можно, если ты сам ее сделал и думаешь, что мог бы сделать и получше. В конце концов, даже лучшие мастера иногда ошибаются, не так ли?
– Вы думаете, это была ошибка? – Фини бегом бросился туда, где лежали останки разбитого горшочка, и подобрал пригоршню блестящих осколков. – Сэр, он ведь их точно выбросил? Сэр?
Ваймс открыл рот, чтобы ответить, но Фини вдруг издал слабый звук: между пальцев у него, как пески времени, сыпалась пыль. Юноша нервно улыбнулся и произнес:
– Ну, может, горшочек и правда не удался, сэр.
Ваймс присел рядом и просеял сквозь пальцы кучку пыли. Это была просто пыль, каменная пыль, которая искрилась и сияла ничуть не больше дорожной гальки. Никакой переливающейся радуги, которую они оба только что видели. Но в другом конце пещеры еще один гоблин, стараясь не привлекать к себе внимания, работал над своим горшочком. Ваймс подошел к нему – осторожно, потому что гоблин держал горшочек так, словно намеревался использовать его в качестве средства обороны.
Неторопливо, стараясь показать, что он не желает зла, Ваймс заложил руки за спину и сказал тоном, который усвоил от жены:
– Боги мои, какой хороший горшочек. Расскажите, пожалуйста, как вы их делаете, сэр? Не могли бы вы мне объяснить?
Горшечник взглянул на свое творение, которое держал в руках, или в лапах, если выражаться без обиняков – и, пожалуй, так оно было точнее – и сказал:
– Я делаю горшочек.
И поднял его кверху.
Ваймс плохо разбирался в камнях помимо булыжников, но
– Да, я вижу, но… как конкретно вы делаете горшочек?
И вновь мастер обратился за вдохновением к вселенной, глядя вверх, вниз и по сторонам – всюду, где не было Ваймса. Наконец его осенило.
– Я делаю горшочек.
Ваймс мрачно кивнул.
– Спасибо, что поделились секретами мастерства, – произнес он и повернулся к Фини: – Пошли дальше.
Оказалось, что любая гоблинская пещера – нора, логово, в зависимости от эффекта, который вы хотите произвести, – это вовсе не адская дыра, как можно было подумать. На самом деле Ваймс увидел просто… ну да, нору, полную дыма многочисленных маленьких костров, в которых гоблины явно нуждались, и запаха, исходящего от кучек гниющего топлива, не говоря уже о личных отходах.
Гоблины, старые и молодые, внимательно наблюдали за стражниками, словно ожидая, что те вдруг устроят развлекательную программу. Разумеется, были там и совсем юные гоблины. Ваймс признал, что среди всех говорящих существ гоблинские дети отличались прямо-таки призовым безобразием и представляли собой уменьшенные копии родителей, которые и сами по себе были не картинки – и даже не эскизы. Он сказал себе, что бедняги ничего не могут поделать – какой-то неумелый бог нашел множество оставшихся деталек и решил, что миру недостает существа, похожего на помесь волка и обезьяны. Вдобавок этот бог дал им одну из самых бесполезных религиозных догм, даже по меркам божественного идиотизма. Гоблины выглядели правонарушителями, а без вмешательства Призывающей Тьмы и на слух от них не отличались. Если бы орехи могли кричать, когда их колют, люди сказали бы: «Правда, похоже, как гоблины разговаривают?» И, наконец, насмешливый бог, не удовлетворившись всем перечисленным, внезапно дал им худший из даров – сознание, оставив гоблинов пребывать в уверенности, что они – просто ходячий мусор. В результате у бедняг даже недоставало сил, образно выражаясь, прибрать за собой.
– Блин, я на что-то… во что-то наступил, – сказал Фини. – Вы, сэр, кажется, видите намного лучше, чем я.
– Трезвость, морковка и все такое.
– Джефферсон вполне может быть где-то здесь. Наверняка мы проглядели не один туннель.
– Я уверен, что кузнеца здесь нет, парень, только не спрашивай меня, откуда я это знаю, потому что мне придется соврать. Я просто совершаю привычные действия, чтобы голова заработала. Это старый полицейский трюк.
– Да, сэр, и наступаете во все подряд.
Ваймс улыбнулся во мраке.
– Ловко сказано, парень. Чувство юмора – друг копа. Я всегда говорил, что, если день прошел без шутки-другой, он не удался… – Он помедлил, потому что что-то лязгнуло об шлем. – Мы добрались до железных разработок Джефферсона, сынок. Я только что нашел масляную лампу, раньше их не было.
Ваймс пошарил в кармане и чиркнул спичкой.
«Что ж, – подумал он, – это, конечно, не шахта, но, наверное, всё лучше, чем покупать у гномов по их цене».
– Я не вижу здесь выхода, – сказал Фини. – Наверное, мистер Джефферсон вытаскивал руду через главный вход.