Дело таинственном шефе
Шрифт:
Но Эля не приняла заданный тон.
— Да нормальные они дети. Не пьют, не курят, наркотиков не употребляют, нецензурно не выражаются — этого тебе мало? А мы что, меньше гуляли? Ты вспомни, во сколько мы частенько домой являлись? В Америке меня приучили к тому, что нужно быть толерантной по отношению ко всем людям. Терпимой, значит, — пояснила она.
— Правда, мам, мало тебе, что мы не колемся и колеса не глотаем? Мы же просто гуляли. Со Славкой и Артемом. И с другими ребятами, — осмелел Ромка и вспомнил про похожего на Знайку
Да я что, — под влиянием подруги сбавила тон Валерия Михайловна. — Но мы-то росли совсем в другое время. Тогда здания не взрывались, улицы не проваливались, бензовозы не сталкивались, в людей не стреляли. А теперь сиди и думай, не похитил ли вас кто.
Ты же не миллионерша, — улыбнулась Лешка. — Зачем же нас тогда похищать? Надо руки помыть. — Она демонстративно посмотрела на свои ладошки и направилась в ванную. Там девочка быстро засунула выкупленный крем на полку у зеркала за тюбики и всякие баночки так, что его стало практически не видно, вымыла руки и вернулась в комнату, где мама продолжала вздыхать.
Жаль, что я не миллионерша. Даже более того: я всего-навсего жертва кризиса. Шучу, конечно, — усмехнулась она. — Но дела наши не ахти. Вот вы спрашивали меня о фирме туристической: как она живет? И она плохо живет.
Ромка с Лешкой переглянулись. А Валерия Михайловна продолжала:
— И другие, подобные ей, тоже плохо живут.
А стало быть, на рекламу у них денег нет, а чем живет наша газета? Реклама — наша пища, а ее-то и не хватает. Немудрено, что так растет преступность. Кто привык жить хорошо — не может мириться с бедностью и преступает закон. Не все, конечно. Некоторым, например, все равно, какую зарплату им платят. — Она почему-то взглянула на уткнувшегося в телевизор Игоря Викторовича и махнула рукой: — Ладно. Идите ужинать.
Ты что, хочешь, чтобы я преступал закон? — спросил Игорь Викторович, отрываясь от телевизора. — А не пойти ли мне в мафиози?
Не помешало бы, — буркнула Валерия Михайловна. — Хотя ты с такой работой не справишься, так и останешься на всю жизнь бедным
профессором.
Я все-таки верю, — сказал отец, обращаясь к детям, — что на образование и науку в нашей стране когда-нибудь обратят внимание. Так что не думайте, будто учиться не надо. Необразованный мафиози теперь карьеры не сделает, так и проходит в "шестерках" всю свою жизнь.
Ромка, — тихо спросила Лешка, дотронувшись до руки брата, — а что, мама правда хочет, чтобы наш папа стал мафиози?
Ты что, балда, шуток не понимаешь? — покрутил пальцем у виска Ромка. — Это она просто переживает, что папа мало стал зарабатывать.
А ты поняла, что она про фирму сказала? Что они привыкли хорошо жить, а теперь не хотят плохо, вот и подаются в преступники.
Но там только Лариса — преступница. И, может быть, шеф, раз они про него говорили. Алена точно не замешана, иначе бы она не продала мне назад крем. Для
Эля прошла в свою комнату и поманила за собой Ромку:
Я за вас заступаюсь, а вы мне платите черной неблагодарностью. Тебе так не кажется?
Почему это? — с невинным видом вопросил мальчишка.
Потому что скрываете от меня что-то. Я так и не поняла, зачем ты таскал меня в эту фирму.
И не говори, что хотел помочь другу. — Эля предостерегающе подняла руку. — И почему крем, который я привезла твоей матери, оказался в столе у работника фирмы?
— Мало ли кремов на свете? — пожал плечами Ромка. — Не понимаю, о чем ты говоришь. Твой, что ли, был ручной работы, раз ты его сразу узнала?
Эля даже дар речи потеряла.
Я не заслужила такого обращения, — после некоторой паузы сказала она. — А больше всего мне обидно из-за того, что ты мне не доверяешь. И, кстати, такие кремы в России не продаются. Их мои знакомые во Франции выпускают и пока ни куда не экспортируют.
Эля, Эля, — вернулась в комнату Валерия Михайловна. — Ты представляешь, нашла я твой крем. Сама, видно, засунула его не туда, куда надо. Жаль, что вчера им не воспользовалась. И почему он не попался мне на глаза чуть раньше?
Склероз. — Ромка взглянул на Элю. — Надо было лучше искать.
И все-таки ты зря, — вздохнула Эля, дождавшись, когда Валерия Михайловна выйдет.
Что зря?
Зря не хочешь мне все рассказать. Может, и от меня какая пруха, как ты говоришь, тебе будет?
Ромка помялся:
Сейчас не могу, но я тебе клянусь, что мы не делаем ничего плохого, а даже наоборот. Клянусь тебе, — повторил он снова. — Я потом тебе все расскажу.
Ну вы наконец идете ужинать? — крикнула Валерия Михайловна.
Идем, идем, — поднялась со своего места Эля.
Ромка сидел за столом, и его распирало от желания поделиться с окружающими событиями сегодняшнего дня.
— А представляете, — не выдержал он, — у Артема был друг по Интернету, по чату то есть, мотоциклист, между прочим. Болтал он с ним часто и подружился. Брик его зовут. А сегодня он с ним встретился, а это не парень вовсе, а девушка. Нет, вы представляете?
Лиля Брик, — произнесла Эля.
Ромка аж подпрыгнул на месте:
А ты ее откуда знаешь?
Не знаю я никого. Просто у меня возникла ассоциация, вот и все. А вы что, Маяковского в школе не проходили? Лера, ты помнишь:
— "Лиля Брик на мосту лежит, разутюженная машинами?.."
Так, кажется?
Это Маяковский? — спросила Лешка.
Нет, это Андрей Вознесенский, — пояснила Эля.
Ничего не понимаю, — пожал плечами Ромка. — Сначала говоришь об одном, потом почему-то о другом. А при чем тут Лилька?
Вот я и говорю: плохо без образования, за просто можно попасть впросак, — вставил Игорь Викторович. — Так что, эту девушку действительно Лилей зовут?