Дело толстых
Шрифт:
— Она шмальнула в меня, Домино, — просипел Гудвин и упал на стул в прихожей.
Марта заполошенно оглянулась и побежала в комнату к телефону.
— Надо скорую вызвать! — крикнула она на ходу.
— Погоди, — остановил Гудвин. — Пуля в мякоть вошла. Легкое не задето…
— Откуда ты знаешь?! — почти прорыдала Домино. Вид и запах крови напугали ее до дурноты.
— Погоди, не суетись. Лучше перевяжи…
Обматывая плечо Гудвина бинтами, Марта смотрела, как быстро они намокают, и старалась дышать ртом. Но тошнотворный, обморочный запах, казалось, проникал сквозь поры, его
Через десять минут, придерживая левую руку, Вова расслабился в кресле и попросил выпить.
— Не дам, — отрезала Марта. — Откроется кровотечение, сдохнешь от потери крови.
— Не сдохну, — растянув посиневшие губы в усмешке, пообещал Гудвин.
— Что случилось, Вова?
— Девчонка в магазин пошла… — с перерывами начал Гудвин, — я встал в подъезде и начал ждать…
— Сам?! — ужаснулась Домино.
— Сам.
— Идио-о-о-от!! — взвыла Марта. — Я же тебе сказала, пошли кого-нибудь!
— Согласен, — кивнул Гудвин. — Но я подумал… жирно ей будет три куска. Чалый за ней в магазин потопал… вернулся, говорит, сукой буду, ствол в сумке. Она тяжелая…
— Ну! — подстегнула Марта.
— Ну, я встал в подъезде, начал ждать… Хотел «на плечах» в хату войти, поговорить. А она ствол из сумки — и сразу в меня…
Марта представила, как в темном подъезде девушку встречает кошмар из ее снов, и подумала: «Повезло Вове. Могла и в голову попасть». Сама Марта так бы и сделала, и ни за что не промахнулась бы.
— Маслина где?
— В стене сидит, — поморщился Вова. — Но главное, Марта… меня видели. Баба какая-то в подъезд заходила, и… мужики с лавочки на выстрел оглянулись…
Глядя на Вову, Марта глубоко задумалась. Вид крови уже перестал ее тревожить, мысли сновали привычно и бойко. Домино готовила новую комбинацию.
— Сиди тихо, — приказала она и, взяв трубку телефона, набрала номер Гольдмана. — Боря, ты где?
— Дома, сплю, — буркнул тот.
— Быстро ко мне, — тоном, не допускающим возражений, твердо произнесла Марта.
— Что-то случилось? — мгновенно отреагировал Борис.
— Да. Твое «невинное приключение» пыталось убить Вовчика. — В ответ из трубки раздалось сипение. — Ты следующий.
Марта положила трубку.
Гудвин с немым недоумением смотрел на Марту.
— Ты полчаса продержишься? — спросила Домино. Вова кивнул. — Потом вызовем скорую. Или… ты на чем приехал?
— На тачке Чалого.
— Это хорошо-о-о, — протянула Марта. — В больницу поедешь на ней.
За двадцать минут, которые Гудвин провел в ее доме, Марта постарела на десять лет. Морщины обезобразили недавно гладкий лоб, носогубные складки разрезали щеки, пухлые, красивые губы неприятно, по-старушечьи сжались в струну, как щучья пасть.
— Слушай меня, Вова, внимательно и запоминай. Все меняется. Вечер пятницы ты провел в городе. Твой «близнец» отбой получил?
— Нет.
— Узнай у него, где он светил тачку…
— Уже узнавал, — перебил Гудвин. — Он по городу покрутился и в одно тихое место свалил. В частном секторе. Там только тачку на улице видели, кто в доме — не знали.
— Это хорошо-о-о, — опять протянула Марта, новую комбинацию старой пакости она изобретала
— Но…
— Никаких но, Вова. Молчи и слушай. С Лялькой я договорюсь. Пойдем с ней в милицию и напишем заяву — такого-то числа мы, нижеподписавшиеся, подобрали на трассе голосующую девушку. После ее выхода из машины пропала борсетка с деньгами, документами и оружием.
— Борсетка Бориса? — догадался Вова.
— Да. Не перебивай. Так… на чем же я… Ах да! Но мы ему об этом сообщать не стали. Решили по-тихому, без хозяина, выкупить ствол и документы. Ты пошел к этой Ольге Кудрявцевой, но она заломила такую цену, что ты стал возмущаться. Тогда Кудрявцева достала из сумки пистолет и начала угрожать. Ты попытался отнять оружие, завязалась драка, в результате которой Кудрявцева в тебя выстрелила. А это, Вова, покушение на убийство. Все понял? — Обессиленный кровопотерей Гудвин лишь слабо улыбнулся. — Держись, дорогой, — попросила Марта. — Этот гусь должен крови понюхать, иначе не так проймет.
Несмотря на боль и слабость, Гудвин нашел в себе силы улыбнуться:
— Не по понятиям, Домино… ментам стучать…
— А ты и не стучи, — сразу обрезала Марта. — Когда в больнице огнестрел увидят, мусора сами заявятся. Барабанить им не будешь, лежи себе на койке — ничего не видел, ничего не знаю. Говорить, Вова, буду я. Одна. Меньше напутаем. Главное — в отказ не иди…
Раздался бухающий колоколом входной звонок. Времени обсудить все в деталях у сообщников не осталось. Марта быстро наклонилась к раненому и шепнула:
— Лежи и молчи. Сейчас я буду «колесо вертеть». Что бы ни сказала, не удивляйся… и не обижайся, Вова. Так надо.
Когда, сохраняя остатки достоинства, порог переступил Борис Аркадьевич, в доме Марты стало на одного бледного мужчину больше. Лицо бизнесмена напоминало рыхлый недопеченный блин с украшением из пары маслин. Маслины испуганно сновали по окровавленным тряпкам, разбросанным всюду, натыкались на медицинские склянки, куски бинта и клочки ваты. Запах лекарств и крови ударил Гольдману в голову, и он шмякнулся на диван, не задавая вопросов. Борис Аркадьевич боялся получить очевидные ответы.
— Ну?! — рявкнула Марта. — Доволен?!
Борис беззвучно хлопнул ртом, машинально потянулся к стоящему на столике стакану воды, но, заметив на стекле кровавые полосы — следы пальцев Гудвина, — отдернул руку, словно ошпарился.
— И что теперь делать будем? — Марта нависла над Гольдманом, как кошка над куском сала, — и есть противно, и выбросить жалко. — В тюрьму поедем, Борис Аркадьевич? Или за границу свалим? Выбор у тебя, Боренька, небольшой, но есть. Можешь в Женеве под крылом у дядюшки отсидеться, можешь здесь, в России, пулю схлопотать. Девчонка обещала Вове вас обоих пристрелить. — Марта достала из бара чистый бокал, налила в него коньяку и красиво, медленно выпила. — Или все-таки в тюрьму, а, Боря?