Дело Томмазо Кампанелла
Шрифт:
– Что он говорит?.. Я не расслышала – что он говорит?
– Говорит про какой-то бамбук, что он прорастает, – ответил Вася, который, как и тетушка, предпочел в решительный хориновский вечер остаться в театре, а не провожать своего друга, курсанта-хориновца, до казармы.
– Так и есть! – прошептал рядом с ними какой-то человек с очень преступным лицом. – Изощренная китайская казнь. Он рассказывал про нее. Бамбук прорастает, муки усиливаются!..
В этот момент на входе в зрительный зал появился Охапка:
– Где здесь тот, что оставил меня без пальца?! Он здесь?! – громко прокричал он на весь зал и пьяно покачнулся, но никто даже не обратил на этот крик никакого внимания.
Вдруг, увидав в зале, ряду в шестом, какого-то мальчика,
– Шубка! Это ты, Шубка?!.. Иди сюда!..
Мальчик, сидевший в шестом ряду никак не откликнулся, но Томмазо Кампанелла продолжал говорить, обращаясь к нему:
– Шубка, как я счастлив, что с тобой все в порядке!.. Шубка, я только хотел экспортировать революцию в лефортовских настроениях в твои мозги! Я думал, ты тоже мучаешься. Я запутался, Шубка, все вокруг так давит на меня. Но больше всего на меня давило сознание того, что ты, бедный маленький Шубка, тоже мучаешься от того, что твое настроение ужасно, постоянно угнетено, – продолжал говорить Томмазо Кампанелла со сцены. Он по-прежнему держал в руке нож.
Пока хориновский герой увлеченно говорил, матросы успели потихоньку зайти ему за спину и в один из моментов крепко схватили с двух сторон за руки. Еще мгновение – и окровавленный нож звонко упал на дощатую сцену.
– Я не Шубка! – одновременно с этим испуганно выкрикнул наконец мальчик из шестого ряда.
Ужасный стон вырвался из груди Томмазо Кампанелла.
– Бамбук прорастает! – с мукой в голосе воскликнул он.
Лассаль, который стоял среди актеров на сцене, громко произнес:
– Злой рок витает над этим спектаклем! Уже во второй раз премьера не может состояться нормально!.. Я не стану играть в этом спектакле. Его, этот спектакль, надо отменить, закрыть, прекратить навсегда!..
Тут из глубины зала, от дверей, что вели в портретное фойе, к сцене решительно подошел Господин Радио. Остановившись, он громко обратился к Лассалю:
– А вы помните того школьника, который сорвал премьеру в прошлый раз, много лет назад? – спросил самопровозглашенный режиссер самого необыкновенного в мире самодеятельного театра.
– Это были вы?! – поразился великий актер Лассаль.
– Да, – ответил Господин Радио. – Чтобы преодолеть то ужасное чувство, которое возникло у меня во время прошлой премьеры лермонтовского «Маскарада», мы затеяли свой самодеятельный театр «Хорин», затеяли революцию в хориновских настроениях. Но вот нам уже было показалось, что наша революция провалилась и нет ни малейшего шанса, что сегодняшним вечером она сможет хоть чего-нибудь добиться. Но теперь я вижу, что наш «Хорин» все-таки обратил на себя внимание всей Москвы. Как бы там ни было, но завтра о нас напишут во всех газетах, – тут хориновский режиссер посмотрел на знаменитого революционера в лефортовских настроениях, которого держали за руки два матроса Северного флота. – И возможно, Томмазо Кампанелла, сбудется хотя бы часть того монолога, который ты произносил сегодня вечером в школьном классе, да и после…
– Я знаю этого человека! Я знаю этого человека!.. Я познакомился с ним впервые, когда он еще был подростком! Я многое могу рассказать про тот вечер! Это было в семидесятые!.. – истерично закричал один пожилой человек в зале, показывая на Господина Радио.
Но тот не обратил на пожилого зрителя никакого внимания. Господин Радио резко повернулся к залу и, показывая, в свою очередь, рукой на Томмазо Кампанелла, обратился к зрителям:
– Может быть, все газеты напечатают портреты этого человека!.. Какое бы имя вы ни увидели в его паспорте, знайте, что его настоящее имя – Томмазо Кампанелла!
– О, бамбук прорастает! Бамбук прорастает! – продолжал стонать Томмазо Кампанелла на руках у матросов. Те уже не держали его, чтобы он не вырвался, а, скорее, поддерживали его, чтобы он не упал.
– Да-да, запомните настоящее имя этого человека! – продолжал говорить самопровозглашенный режиссер самого необыкновенного в мире самодеятельного театра, развернувшись
– Бамбук прорастает!.. – продолжал стонать Томмазо Кампанелла. – О, вернитесь, вернитесь странные силы! Встреча с кульминацией ужасного не должна состояться! Где же обстоятельство, о котором не думали или которого не было до последнего момента?.. – Я сбегу!.. Я не останусь!.. – почти кричал он. – Я не сяду в тюрьму!.. Я покончу с собой!.. Нет!.. Я уйду от преследования по крышам!..
Между тем, поскольку эта премьера еще во время своей подготовки притягивала большое внимание тех, кто профессионально интересовался театром, да и простых любителей, завзятых театралов, то в зале оказалось очень много представителей печати, телевидения, вообще – мира искусства: театральные обозреватели и фотокорреспонденты центральных изданий и театральные критики, режиссеры театров, актеры, – всех здесь было предостаточно.
Начали раздаваться возгласы:
– Театр «Хорин»?! Что это за театр «Хорин»? Никогда не слышали! Невероятно!.. Кто-нибудь может рассказать что-нибудь про этот «Хорин»?
Сначала робко, а потом все больше и больше, стали вспыхивать в зале фотографические вспышки, кто-то побежал фотографировать еще раз труп Совиньи, который и без того уже был несколько раз сфотографирован присутствовавшими на премьере фотографами нескольких центральных газет.
– Впрочем, почему я так уверен, что мы поднялись на эту прославленную и профессиональную сцену в последний раз? – продолжал свою вдохновенную речь пламенный преобразователь эмоций Господин Радио. – Да, мы думали, что хориновская революция провалилась и нет шансов, что она победит. У нас не было пьесы, но вот вам и готовый сюжет для нашей пьесы!.. Все, что мы видели сегодня, все, что мы пережили сегодня, все, что происходило с нами сегодня, – и есть готовая пьеса для нашего театра «Хорин»… Надо только найти исполнителя на роль Томмазо Кампанелла… История написана! И теперь я, режиссер театра «Хорин» и революционер в хориновских настроениях Господин Радио, предлагаю вам, господин Лассаль, осуществить ее совместную постановку на этой сцене. Ваш театр и наш «Хорин». А что, чем черт не шутит?! Тем более что вы и так, через старуху Юнникову, обещали нам помочь.
– Бамбук прорастает! Бамбук прорастает! – с мукой в голосе продолжал тем временем повторять Томмазо Кампанелла.
– Я так же обращаюсь ко всем представителям театрального мира, которые находятся сейчас в этом зале: мы, хоринов-ские революционеры, с радостью рассмотрим любое предложение о сотрудничестве. Я даже уже знаю название нашего будущего спектакля: «Дело Томмазо Кампанелла»… Завтра мы играем это в «Новом театре у микрофона»!.. Старуха Юнникова нам все устроит, старуха Юнникова теперь с нами, – последнюю фразу Господин Радио сказал повернувшись к уже поднявшимся на сцену самодеятельным актерам театра «Хорин».