Дело заикающегося епископа
Шрифт:
— Джулия рассказала вам, почему она не может возвратиться в Калифорнию?
— Да.
— Почему?
— Потому что ее обвиняли в убийстве человека.
— Хорошо, вернемся к самому главному. Я хочу знать, для чего Джулия послала записку Браунли, вызвав его ночью.
Стелла Кенвуд отрицательно покачала головой.
— Не знаете? — спросил Мейсон.
— Я не хочу говорить с вами о делах Джулии.
— Вы все знаете! — настаивал Мейсон. — Именно поэтому вы не ложитесь спать, дожидаетесь возвращения Джулии. Вы включили этот газовый радиатор еще до полуночи. Кровать
Стелла Кенвуд упорно отводила глаза в сторону, ее пальцы все время нервно сжимались в кулак и разжимались.
В этот момент в коридоре послышались торопливые шаги. Мейсон быстро отступил к стене влево от двери.
Дверная ручка повернулась. Дверь отворилась и тут же захлопнулась. На пороге стояла Джулия Брэннер в белом плаще, доходившем ей чуть ли не до лодыжек. Растрепанные волосы нелепо торчали из-под шляпы, свисая мокрыми прядями на плечи и спину. Она с порога заговорила громким, почти истеричным голосом:
— Великий Боже, Стелла! Мне необходимо как можно скорее уехать отсюда. Я попала в ужасное положение. Давай быстрее соберем мои вещи, отвези меня в аэропорт. Я полечу назад в Солт-Лейк. Случилось нечто до того ужасное, что я…
Она замолчала, заметив настороженное выражение лица своей подруги, быстро повернулась к двери и очутилась перед Перри Мейсоном.
— Вы? — воскликнула она.
Мейсон наклонил голову и спокойно сказал:
— Садитесь-ка, Джулия, и расскажите мне очень подробно, что произошло. Если я буду все знать, то, возможно, смогу вам помочь.
— Ничего не произошло!
Мейсон слегка повысил голос:
— Садитесь, Джулия, я хочу с вами поговорить.
— Поймите, я очень спешу. Совершенно нет времени, я не могу тратить его на разговоры с вами. Вы не сможете мне помочь, теперь слишком поздно.
— Почему?
— Теперь это не имеет значения.
Она швырнула на стол свою сумочку и стала непослушными пальцами расстегивать плащ. Мейсон подошел к столу, взял в руки ее сумочку, подержал ее в руке и спросил:
— Что стало с пистолетом, который вы всегда в ней носили?
Она удивленно спросила:
— А почему вы решили, что его нет в сумке?
Мейсон рассердился.
— Послушайте, Джулия, если вы намерены и дальше тратить время на игру в загадки, тогда знайте, что сейчас пришло время ваших похорон. Ренволд К. Браунли был застрелен сегодня ночью какой-то женщиной, одетой в белый плащ и приехавшей на машине марки «шевроле». Убежден, что полиция располагает более подробными данными об этом автомобиле.
А теперь скажите прямо, хотите ли вы, чтобы я попытался защитить вас, или вы предпочтете умничать и дальше?
Джулия Брэннер посмотрела на него в упор, очевидно взвешивая все «за» и «против», а Стелла Кенвуд тихонько застонала и тут же расплакалась:
— Джулия, дорогая! Я так боялась, что ты все же когда-нибудь это сделаешь!
Мейсон, посмотрев в потемневшее не то от гнева, не то от возмущения лицо Джулии Брэннер, приказал:
— Рассказывайте!
— Почему я должна вам рассказать о
— Потому, что только я смогу вам помочь.
— Вы пытались мне помочь, но ничего из этого не получилось, а теперь уже поздно, слишком поздно.
— Почему слишком поздно?
— Вы сами знаете, хотя я и не понимаю, каким образом… В голосе Мейсона проступало нетерпение:
— А теперь послушайте вы обе, сейчас дорога каждая минута, а вы тут квакаете, как пара безмозглых лягушек, которые сами прыгают в сачок. Прекратите глупое притворство, переходите к делу. Повторяю, Джулия, я хочу вам помочь.
— Почему? — спросила она. — У меня нет денег, все мое состояние равняется ста пятидесяти долларам.
Стелла Кенвуд приподнялась с кресла и с готовностью сообщила:
— У меня есть двести, ты можешь их взять, Джулия.
— Сейчас забудьте о деньгах, — прервал их Мейсон. — Я действительно хочу вам помочь, Джулия, но я должен знать, что произошло. Я уверен, что вам есть что мне рассказать, и как можно подробнее. Не старайтесь обелить себя в моих глазах, это лишнее. Браунли был исключительно хладнокровным и безжалостным человеком. Он подстроил — чтобы не сказать сфабриковал — против вас обвинение в убийстве. Все эти годы оно висело у вас над головой, не давая вам спокойно жить. Он отнял у вас надежду обрести семейный покой и домашний очаг. Вам пришлось тяжким трудом зарабатывать себе на жизнь, так что вашему защитнику есть о чем рассказать присяжным, но мне необходимо знать, в чем именно вас могут обвинить. Я не могу гарантировать полнейшего успеха, но думаю, что еще не поздно что-то сделать. Так что рассказывайте все, И в первую очередь скажите: вы убили Браунли?
— Нет, не я.
— Тогда кто?
— Не знаю.
— Вы видели его ночью?
— Да.
— Где?
— У залива.
— Расскажите мне, как все это было.
Джулия покачала головой и произнесла совершенно бесцветным, усталым голосом:
— Какая разница? Вы все равно мне не поверите. И никто мне не поверит. Стелла, прекрати свои рыдания. Ну что же, надо уметь смотреть правде в глаза. Мистер Мейсон совершенно прав, пришел день моих похорон. Ты к этому делу не имеешь никакого отношения.
Мейсон потерял терпение:
— Прекратите ломать комедию, переходите к делу. Повторяю, если вам и сумеет кто-либо помочь, то только я один.
Джулия Брэннер вздохнула:
— Будь по-вашему. Раз уж вы так настаиваете. Я попыталась оказать на старика Браунли кое-какое давление.
— Какое давление?
— Когда Оскар окончил школу, старик подарил ему часы. Это была семейная реликвия, если можно так выразиться. Ренволд поставил в них какой-то особый механизм. Он очень дорожил ими. Часы были у меня на руке в тот день, когда Оскар удрал назад к своему папеньке. Старик Браунли хотел получить эти часы назад, словно это было какое-то сказочное сокровище. Я послала ему записку с шофером такси, в которой написала, что хочу переговорить с ним не дольше десяти минут и что, если он немедленно приедет в условленное место на побережье совершенно один и выслушает меня, я отдам ему эти часы.