Дело закрыто. Опасная тропа
Шрифт:
– Нет, – возразила Хилари, – нет, это не так. Ее словно что-то грызет изнутри. Я в этом уверена. Почему она сказала: «Если бы она только встретилась со мной»?
– Почему истеричные люди говорят странные вещи?
– А почему она сказала нечто вроде: «У меня больше не было такой возможности, он об этом позаботился»? И несколько слов о том, что он, слава богу, не узнал меня, иначе ни за что не оставил бы нас наедине. Почему она так говорила?
Генри пожал плечами.
– Если у тебя сумасшедшая жена, ты будешь изо всех сил стараться, чтобы она не беспокоила людей. По-моему, это понятно. Думаю, у
– Ни за что не вышла бы замуж за Мерсера, – сказала Хилари.
Генри расхохотался:
– Ничуть в этом не сомневаюсь!
Рискуя приобрести косоглазие, Хилари бросила на него взгляд, которому долго и упорно училась. Она скопировала его у известной кинозвезды и теперь хотела знать, какое впечатление он произведет на Генри. Но он, похоже, даже не заметил ее стараний. Ее бесенок решил отомстить, позволив себе еще одну остроумную тираду:
Когда на Генри ты глядишь как будто бы с картинки,Совсем не замечает он усилий и ужимки.Он пропел это едва слышным шепотом прямо в ухо Хилари. Искра гнева грозила превратиться в пожар. Генри просто чудовище, настоящее чудовище. Мужчины в фильме падали к ногам главной героини. Нет никакого проку и дальше строить Генри глазки. Даже если он окажется последним оставшимся в Лондоне мужчиной, она ни за что не выйдет за него. Уж лучше быть замужем за Мерсером. Хотя нет, ничуть не лучше. По спине побежали мурашки, и она поспешно пояснила:
– Ты понимаешь, что я хотела сказать? Думаю, такой человек, как он, любого способен довести до сумасшедшего дома.
– Значит, ты согласна с тем, что она больна?
– Нет, несогласна. И чем больше Мерсер пытается меня в этом убедить, все время твердя о безумии своей жены, тем меньше я ему верю.
Генри поднялся.
– О чем ты?
– О Мерсере. Генри, его зовут Альфред. Разве это не ужасно?
– Хилари, он тебя преследовал?
Она кивнула:
– Да, дорогой, я же тебе сказала, и довольно долго. Думаю, он шел за мной от Солуэй-Лодж до Пинмэнс-лейн, где я села в автобус. Он говорил почти всю дорогу и постоянно твердил, что миссис Мерсер не в своем уме. Когда он произнес это в шестой раз, меня стало мучить любопытство, зачем он это делает.
Генри сел на ручку кресла позади нее. Мир за пределами комнаты перестал для них существовать.
– Возможно потому, что это правда, – ответил он.
– Или же потому, что это ложь.
Их плечи соприкасались. Она обернулась, сердито сверкнув глазами и приготовившись к жаркому спору, но Генри не собирался ругаться. Он обнял ее в такой же непринужденной манере, как это было во времена их помолвки, и произнес:
– Странно.
– Что именно?
– То, что он следил за тобой.
Хилари кивнула. Рука Генри пришлась очень кстати: на нее было удобно опереться.
– Он узнал, что это я ехала в поезде. Уверена, он угрозами заставил эту бедняжку рассказать ему. Он, вероятно, хотел узнать, не сообщила ли она мне какую-нибудь информацию, и попытался убедить меня, что в любом случае ей нельзя верить. А если бы ему действительно удалось заставить меня поверить в ее болезнь, Генри, разве ты не понимаешь?
Рука Генри пододвинулась чуть
– Не знаю, может, она и вправду сошла с ума, – ответил он. – Но это странно. Он следил за тобой сегодня?
– Да, сегодня. Как раз перед тем, как я пришла сюда. Почему ты спрашиваешь, Генри?
– Странно, он убеждал тебя в этом как раз в то самое время, когда Берти Эвертон пытался то же самое внушить мне.
Хилари подскочила так внезапно, что упала бы, если бы Генри не подхватил ее.
– Осторожно! Держись!
– Берти Эвертон! – воскликнула Хилари, не замечая, что находится в его руках.
– Именно он. Он уходил, когда ты вошла. Разве ты его не заметила?
– Разумеется, заметила. Он из тех, кто сразу бросается в глаза. И он сказал тебе, что миссис Мерсер сошла с ума?
– Несколько раз. Так же, как Мерсер говорил тебе.
– Генри, надеюсь ты не придумал это, чтобы подурачить меня или что-то в этом роде? Если это так…
– То что? – спросил Генри заинтересованно.
Хилари наморщила носик.
– Не знаю, но думаю, тогда мы опять перестанем разговаривать.
– Зато у тебя появится масса времени, чтобы обдумать, как ты поступишь дальше. Ладно, сегодня я не собираюсь ругаться. И я не вожу тебя за нос.
– Берти Эвертон приходил сюда, чтобы сообщить тебе о болезни миссис Мерсер?
– Ну, не так очевидно. Это было бы слишком невоспитанно. Он знал покойного Генри Юстатиуса и покупал у него гарнитур из стульев в стиле чиппендейл, а сейчас вышивает для них чехлы – стежком petit point [2] или чем-то в этом духе. Боюсь, он догадался, что я имею весьма слабое представление о том, что такое петит-пойнт. Я попытался увлечь его беседой о китайском фарфоре – в последнее время я все ночи напролет читаю о китайском фарфоре, – и он несколько раз повторил «да, да» и «я все понял». А потом вспомнил о тебе и спросил, по-прежнему ли мы с тобой друзья. Я ответил «да», хотя это и неправда.
2
Петит-пойнт, или гобеленовый стежок. Одна из разновидностей вышивки.
Тут Генри замолчал. По-видимому, он надеялся, что Хилари расплачется, возразит ему или кинется в объятия.
Но Хилари оставалась невозмутимой, хотя щеки рдели от румянца. Она высунула язычок и быстро убрала его обратно.
Генри нахмурился и продолжил, будто этой паузы и не было:
– А потом он вспомнил Мэрион и начал пространно рассуждать на эту тему. Сказал, как это было ужасно для всей семьи, упомянул о характере Джеффри и о том, что все его любили. И вот здесь он заговорил о миссис Мерсер. Буквально: «Экономка дяди так и не оправилась после того, как ей пришлось давать показания против него. Думаю, она тронулась умом». И сразу же перевел разговор на большой синий кувшин, который продается в магазине. Но затем опять вернулся к миссис Мерсер, сказав, как ему жаль, что она страдает из-за дела Эвертона. «Только об этом думает и говорит, – произнес он. – Нелегко же приходится ее мужу со всем этим». Потом еще пару слов о том, какой достойный человек этот Мерсер, и еще пару слов о синем кувшине. Но здесь вошла ты, и он удалился. Вот так.