Деловые игры

Наумов Анатолий Иванович

Нет, Алексей Парабукии, впечатление нужного человека ты не оставляешь. Так что не торопи, дружище, до конца алфавита еще далеко. Дай подумать: узнавать тебя или не узнавать?!»

НА ПОЛЮСЕ

На исходе зимовки полярники дрейфующей на Северном полюсе станции заметили в бескрайнем снежном просторе черную движущуюся точку. Вскоре стало ясно, что это лыжник. Бинокль отчетливо вырисовал его зажатое в мохнатую ушанку лицо с приукрашенными инеем бровями. Лицо, отдуваясь, словно паровоз,

тугими струями пара, приближалось к станции на скорости, исключающей всякую усталость.

Не встречавшие целый год в ледяной пустыне никого, кроме зверья, полярники с криками радости бросились к неожиданному путнику. Поскольку тот шел с норвежской стороны, его приняли за иностранца и, тиская в крепких объятиях, обратились к нему по-английски:

— В ел кем! Хелло, френд!

— Какое там к черту хелло! — разгоряченно выдохнул лыжник. — Это я не с той стороны потому, что заблудился. Подлец Куропятников компас с брачком подсунул, хотя клялся, что в нем импортная начинка.

— Земля-як! — обрадованно удивились полярники. — Дорогой наш соотечественник! Откуда, какими судьбами? Неужели новая лыжная экспедиция на Северный полюс?! А где Дима Шпаро, где остальные?

— Какой еще Шпаро? — вскинул заиндевелые ресницы лыжник. — A-а, этот энтузиаст! — вспомнил он. — Не-е, я отдельно. — И добавил с чувством превосходства: — Стал бы просто так я переться на Северный полюс.

Пристально осмотрев всех представителей дрейфующей станции, он деловито поинтересовался:

— Кто из вас будет Кошелюк?

Полярники недоуменно переглянулись.

— Кошелюк?

— Ну да. Шеф-повар.

— Ребята, он же спрашивает про Витальку! — догадался один из полярников. — Слушай, земляк, ты же адресом ошибся.

— Что значит — ошибся? — достал из кармана записку лыжник. — Вот тут черным по белому записано: Арктика, столько-то градусов долготы и столько-то широты…

— Градусы-то, может, и правильные, земляк, — объяснили ему полярники. — Да только станция с такими же координатами есть и в Антарктиде. Выходит, ты полюсом ошибся.

— Полюсом ошибся? — растерянно взглянул еще раз в записку лыжник. — Но ведь секретарша же лично своей рукой адрес написала…

— Секретарши иногда невнимательные, — сочувственно заметил кто-то.

— Я ж ей коробку конфет подсунул! Причем львовской фабрики «Светоч»! Дефицит какой!. — негодующе закричал лыжник, и его щеки заалели еще сильнее. — А теперь, получается, не на тот полюс попал!

— Бывает, — как могли, утешали его полярники. — Ничего, поживете у нас пару месяцев, а там и конец дрейфу. Улетим вместе на Большую землю.

Краснощекий лыжник возражающе взмахнул палками, словно отбиваясь от такой перспективы.

— Еще чего?.. И так столько времени впустую ухлопал!

И он решительно развернул лыжи в обратную сторону.

— Но это же невозможно! — попытались его удержать. — Это же рискованно и опасно!

— Ерунда! Вы за меня не дрейфьте! — отверг краснощекий лыжник

доводы полярников. — Добрался же сюда, и ничего. Доберусь и в Антарктиду! — убежденно заключил он. — Да, ребята, если вдруг Кошелюк тут, у вас, объявится, а в Антарктиде я его не застану, передайте: так, мол, и так, приходил человек от Ивана Ивановича с бакалейной базы насчет финской стенки, пусть имеет в виду. Он должен позвонить кое-кому, поспособствовать. Только скажите, чтоб была с вензелями, инкрустированная то есть. Иначе она мне и за пятак не нужна.

Подвернув рукав, краснощекий лыжник посмотрел на часы и удрученно покачал головой. Затем поправил на ботинках крепления, получше приладил на спине рюкзак.

— И вот еще что, ребята. На всякий случай: я у вас не был.

Официально я в Бугульме, в командировке…

Резко оттолкнувшись палками, краснощекий лыжник с ходу набрал скорость, и вскоре его фигура растаяла в белой пустыне.

ЧЕБУРАШКА

Папа, мама, бабушка и особенно тетя Феня говорят, что у меня характер — сплав стали с молибденом. Кто понимает в черной металлургии, тот знает, что это такое.

И когда я захотел в этот вуз, на этот факультет, папа, мама, бабушка и особенно тетя Феня в один голос сказали: хотя профиль и не в русле наклонностей нашего мальчика, но он там будет. Он пробьете и Он докажет.

Надо было видеть, когда я шел в институт. Очки — колесами, уши — лопухами, с виду — вылитый Чебурашка. Мама документы несла, бабушка за руку вела, а тетя Феня, рядом семеня, подбадривала. Прохожие замедляли шаг, чтобы полюбоваться этой идиллической картинкой. Им очень хотелось погладить меня по русой головке.

Но на пороге высшей школы я твердо сказал:

— Полный назад, дорогие родственники, управлюсь без вас? Я сам проложу себе дорогу!

На собеседовании председатель приемной комиссии, нетипичный дедок без очков, без лысины и даже без седины, взявшись за лацканы, ходил вокруг меня и упивался своим красноречием.

— Великодушно простите, но, сдается нам, абитуриент Недопекин, что вы не на ту стезю ступить хотите. Видите ли, все говорит о том, что вы не обладаете качествами, которые в данном случае требуются. И потом ведь знания у вас, как бы это помягче выразиться, приблизительны. Да, весьма приблизительны, абитуриент Недопекин, вы уж не обижайтесь…

Не знаю, как насчет качеств, не будем сейчас говорить об этом, но зато я обладаю характером. Я не стал спорить вслух с приемной комиссией, я просто сказал про себя нетипичному дедку: «Как бы не так, папаша! Папе, маме, бабушке и особенно тете Фене лучше знать?» И ушел с гордо поднятой головой, уверенный в своей будущей правоте.

Дома я попросил немного тишины и глубоко задумался. А на следующий день пошагал в секцию фигурного катания.

— Зачем и почему? — поставил вопрос ребром популярный тренер Полупетров.