Демидовы: Столетие побед

Юркин Игорь Николаевич

Итак — сотрудник. Конечно, принципиальные решения принимал отец. Но на незнакомом (не ими строенном) заводе наверняка возникали неожиданные ситуации, на которые нужно было реагировать быстро. Реагировал Акинфий. То есть, во-первых, был доверенным лицом, во-вторых, обладал значительной свободой действий. Последнее не удивительно — в свои 24 года (столько ему было в год передачи завода на Нейве) он был сложившимся техническим специалистом.

Откуда взялись необходимые познания? Анонимная биография Акинфия, сохранившаяся в архивном фонде Демидовых, сообщает, что он «с самых юношеских лет приучаем был Родителем своим к познанию Минералов, Гидравлики, Механических и других искуств, повсюду находился с ним при Устроении Заводов и был ему вернейшим помощником» [324] . Итак, приучался «с самых юношеских лет». В одном из поздних (1739) писем приказчику Григорию Сидорову Акинфий прямо апеллирует к традиции, усвоенной им в Туле: «…В которой я слободе родился, больших

мехов не имеется». Продолжая далее, подчеркивает непреходящее для него значение этой традиции: «Впредь, пожалуй, ты нас, чему мы научены, не переучивай», «резон», с которым посланы укладные мастера, — «по своему не переворачивай» [325] . Опыт, на который опирается Акинфий, как видим, по меньшей мере частично, — из Тулы. И это, и приведенные выше строки ранней биографии, и, наконец, здравый смысл свидетельствуют об одном — Акинфий помогал отцу на Тульском заводе, именно здесь он и получил многие свои знания. Акинфиева традиция — прежде всего традиция тульская.

324

РГАДА. Ф. 1267. Оп. 1. Д. 761. Л. 1. Почерк документа относится к концу XVIII — началу XIX в.

325

Черкасова А.С.«…Чтоб железо делать самым добрым мастерством» // Демидовский временник. Екатеринбург, 1994. Вып. 1. с. 22.

Но не только. Имеются упоминания (подтверждаемые пока, к сожалению, только косвенными доказательствами), что Акинфий побывал в Германии, именно в Саксонии, в знаменитом своими шахтами и горными мастерами Фрейберге [326] . Во всяком случае, точно известно, что один из купленных им ценных минералогических кабинетов принадлежал известному фрейбергскому минералогу Генкелю [327] . Саксония — основной источник мастеров, на протяжении XVIII века переносивших в Россию европейскую горно-металлургическую традицию. Факт приобщения к ней Акинфия, причем непосредственно на месте, может многое объяснить в блистательном его успехе. Если, конечно, он имел место, этот факт.

326

Упоминающие об этом авторы (С.П. Шевырев, К.Д. Головщиков, А.С. Черкасова и др.) о времени путешествия не сообщают. П.П. Бажов полагал, что оно имело место после смерти комиссара Никиты. Подробнее см.: Юркин И.Н.Демидовы — ученые, инженеры, организаторы науки и производства: Опыт науковедческой просопографии. М., 2001. с. 23, 25.

327

РГАДА. Ф.П. On. 1.Д. 95. Ч. 2. Л. 269 об.

Первые месяцы эксплуатации Демидовыми Невьянского завода определили распределение ролей, впоследствии закрепившееся. Акинфий пребывал в основном на Урале. Формально он был вторым после отца, который оставался первым уже потому, что юридически завод был передан именно ему. Но, хотя отец и считался чем-то вроде «генерального директора», в практике управления он составлял с сыном одно целое. Бумаги в учреждения посылали и сын, и отец, и они, как правило, не противоречили друг другу. Нам не известно ни одного документа, в котором отец отменил распоряжение сына. Ни одного случая, когда казна после заявления Акинфия потребовала бы согласования сказанного им с мнением Никиты. Если они чем и отличаются, так это возрастом, сопряженным с ним объемом связей и вполне разумной функциональной специализацией менеджмента: отец обеспечивает контакты с властью и единство хозяйства, сын рулит самым сложным в хозяйстве звеном. Отец колесит по стране, останавливаясь более или менее подолгу в Туле, Москве, Петербурге и на «своем» Урале, Акинфий — почти исключительно уральский житель. Такое разделение труда вполне естественно, органично.

Их «почерк» ведения дел несколько различается? Может быть. Вот конфликт Демидовых с Татищевым. Уже отмечалось, что приезд Никиты отчасти снизил напряжение, до которого дошли отношения, когда от имени Демидовых действовал молодой неуступчивый Акинфий [328] . Не думаем, впрочем, что сын по темпераменту был склонным к более импульсивному, чем отец, поведению — судя по письмам последнего десятилетия, Акинфий всегда сохранял контроль над собой. Сказывались скорее возрастные различия.

328

Кафенгауз Б.Б.Указ. соч. с. 164.

Диалог с властью

Одна из важнейших проблем, с которой столкнулись сыновья комиссара Демидова после его смерти, — необходимость создания новой формы отношений с государственной властью. Выстраивая их, они стремились к одной цели, но, находясь в разных условиях, задачи решали разные.

Государству

от всех Демидовых было нужно одно: вовремя, в полном объеме, по согласованной цене получать заказанную продукцию плюс налоги. А вот у братьев конкретные интересы и планы различались существенно. Акинфий владел заводами в нескольких удаленных один от другого районах, пользовался полученными отцом привилегиями и оставался тесно связанным с госзаказом. Заводские хозяйства Никиты и Григория, отличаясь от Акинфиева, были между собой схожи компактностью — находились в центре европейской части России. Но будущее младшие братья видели разным: Никита рвался на Урал, куда не пускал отец, Григория же, похоже, вполне устраивала родная колыбель. Оба работали в основном на рынок, хотя Никите был знаком и госзаказ.

Акинфию досталась роль самая привлекательная: наследника, продолжателя, умножителя. Оставалось сделать в сравнении с братьями немногое: перевести на себя нужные контакты, не утратив существовавших, завязать новые жизненно важные связи. Это было необходимо еще и потому, что вместе с уникальными стартовыми условиями, отцом для него созданными, он принимал на себя взятые тем обязательства. За привилегии нужно было платить.

Предание почти не сохранило рассказов о личном общении Акинфия с венценосными особами. Пожалуй, единственное исключение — анекдот о разговоре с императрицей Елизаветой Петровной, который перескажем, говоря об истории открытия в демидовской руде серебра. Бедность фольклора не восполняют письменные источники. В послепетровские годы власть была уже не так демократична в общении с подданными, как это было при Петре, принимавшем просителей и сажавшем за свой стол, невзирая на их наряд. Сам же Петр сдвинул планку, издав указ о правилах подачи прошений. Напомним: Никита, ища управу на Татищева, обратившийся к монарху по старинке, напрямую, был наказан не за то, что оклеветал противника, а за нарушение протокола. В послепетровское время проблем, требовавших для решения прямого вмешательства власти, было не меньше, но прямые контакты с нею стали еще менее доступными. Оставалось влиять опосредованно — через заступников.

Менялись лица, окружавшие трон, — менялись те, к кому приходилось обращаться за покровительством. Отец опирался на поддержку Ф.М. Апраксина, А.А. Виниуса, М.П. Гагарина, Н.М. Зотова, А.Д. Меншикова. Среди «милостивцев» его старшего сына — тех, протекцией которых он сумел заручиться, — статусные фигуры тоже высшего разбора: ближайший друг императрицы Анны Иоанновны владетельный герцог Курляндский и Семигальский граф Эрнст Иоганн Бирон, президент Коммерц-коллегии барон Петр Павлович Шафиров, кабинетсекретарь императрицы Елизаветы Петровны Иван Антонович Черкасов. Каждый из них сыграл свою роль в том, чтобы Акинфий на протяжении двух десятилетий чувствовал себя хозяином на принадлежавших ему землях и заводах и был очень влиятельным человеком во многих других местах, так или иначе связанных с его бизнесом. Прочные и эффективные патрон-клиентские связи — одна из основ, на которых базировалось благополучие Акинфия Демидова.

Отношения с местной администрацией, с коллегиями и их местными органами не требовали после смерти отца столь существенной корректировки, как отношения с царедворцами. С представителями центральных и местных госучреждений Акинфий тесно общался еще будучи в тандеме вторым. Как мы уже отмечали, первый Демидов позволял ему от имени фирмы вступать в деловую переписку. На этом уровне с ним считались куда в большей степени, чем с младшим братом в оставленной Туле. Акинфий, несомненно, обладал не меньшим талантом управлять людьми, чем его отец, и, как и он, прибегал при необходимости к разного рода средствам манипулирования ими. Кроме того, он прекрасно умел учиться на своих ошибках, что в сочетании с постепенно ослабевавшей горячностью делало его почти непобедимым бойцом.

Яркий пример сказанного видим в событиях, связанных с завершением истории конфликта Демидовых с Татищевым.

Смерть Никиты Демидова и отъезд Татищева в Швецию замедлили их ход. Заводчик умер в ноябре 1725 года — именно тогда, когда Вышний суд заслушивал мнение Геннина по его с Татищевым делу [329] . Последнее слово оставалось за императрицей — ей собирались отправить и экстракт решения суда, и мнение Геннина. В этой точке дело могло замереть на годы.

329

Юхт Л.И.Указ. соч. с. 129.

Возвратившийся в Петербург в начале мая 1726 года, Татищев его подтолкнул. Почти сразу, в июне, он подал челобитную, в которой писал о «пагубной клевете» Демидова, стремившегося без причины его погубить. За верную и прилежную службу Татищев надеялся на милость государя. Вместо этого вызнал его гнев, из-за чего и здоровья лишился, и «едва живот удержал». Пока шло следствие, ему долго не платили жалованья, он вынужден был влезть в долги. Татищев подчеркивал, что Вышний суд оправдал его и будто бы «за невинное терпение и разорение» приговорил «учинить» ему награждение. По его словам, отпуская в Швецию, выдать награждение обещал ему и Петр [330] .

330

Там же.