Демогоргон
Шрифт:
Затем картинка будто сфокусировалась, и Трэйс почувствовал, как у него отливает кровь от лица. Человек на носилках явно был мертв. Его странно болтавшаяся из стороны в сторону голова находилась под совершенно неестественным углом к телу — будто у него была сломана шея. Но сломана она не была — просто кто-то бритвой перерезал ему горло от уха до уха. Покойник был буквально залит липкой алой кровью, вместе с которой его покинула и жизнь.
Это был тот самый толстяк — партнер Каструни…
ГЛАВА
Отправляясь на виллу за Амирой, Трэйс чувствовал себя довольно подавленным. Он долго обдумывал то, что между ними произошло, и ему вовсе не понравились те выводы, к которым он в конце концов пришел. Он снова вспомнил предупреждение Каструни о грозящей ему смертельной опасности..
И вот теперь — этот толстяк из винного магазина. С другой стороны, похоже, его убил другой житель Карпатоса и, вполне возможно, убийство явилось просто результатом их соперничества. Тем не менее, Трэйс не мог не думать об этом, и Амира почти сразу заметила его необычайную подавленность.
— Что-то ты совсем неразговорчив, — сказала она, когда они сидели в таверне с видом на гавань. Отражавшийся в воде свет горящих на лодках фонарей создавал иллюзию бесконечного множества звезд. — Что-нибудь не так? Неужели я настолько разочаровала тебя?
— Ты? — Только тут он понял, что находится мыслями где-то далеко-далеко. И, должно быть, за ужином вел себя чересчур замкнуто. — Нет, нисколько. Честно говоря, мне с тобой наоборот очень легко — настолько, что я даже не стараюсь произвести на тебя впечатление. Может, конечно, это звучит несколько странно, но, надеюсь ты понимаешь — я ничего плохого не имею в виду. Но разочарован? — черт, да если бы мы не пересеклись с тобой на Родосе, я, наверное, сейчас уже с ума сходил от скуки!
— Вот как? — Она повертела в руке стакан с молочно-белым оузо, в котором плавали кусочки льда, и склонила голову набок. — Так значит это и все, зачем я тебе нужна? Подружка для приятного времяпрепровождения, а также средство спастись от скуки?
Он улыбнулся и взял ее двумя пальцами за подбородок.
— Понимаешь, просто я, как и ты, приехал сюда, чтобы хоть немного насладиться тишиной и покоем. Ради этого ну и… еще по кое-каким причинам. А теперь у меня появилась еще и ты — дополнительное осложнение. Ужасно милое, очаровательное… но, тем не менее, осложнение.
— Значит, ты предпочел бы не встречать меня вообще?
— Слушай, — вздохнул Трэйс, — если ты не выворачиваешь наизнанку мои слова, то постоянно проделываешь это с моими мыслями! Скажешь тоже: «предпочел бы не встречать». Черт, да конечно же нет! Вот уж чего бы мне хотелось меньше всего. Да, некоторое время — день, а то и два на этой неделе — меня здесь не будет. Мне нужно будет кое-куда съездить. А по дороге я смогу думать о тебе.
— То есть будешь беспокоиться, не увел ли меня за это время какой-нибудь другой столь же красноречивый симпатичный молодой человек? — Амира наморщила носик. — Понятно…
— И об этом тоже, — кивнул он. — И в таком случае по возвращении мне придется преподать ему урок, а может, он
Его собеседница положила подбородок на сложенные ладони.
— Думаю, мне бы это понравилось, — заметила она. — Если бы мужчины подрались из-за меня. Но что за таинственный отъезд? Куда ты собираешься?
Трэйс взглянул на нее и, пожалуй, впервые за все время, наконец увидел ее такой, какая она есть. Теперь это было уже не просто внезапно вспыхнувшая между незнакомыми людьми симпатия, и не смутные сексуальные позывы, как реакция на присутствие в одном с тобой душе хорошенькой девушки.
Он вдруг понял, что смотрит на теплого, живого, настоящего человека. Из плоти и крови. Такого же хрупкого, как и все остальные люди. И ранимого. По какой-то непонятной причине с недавних пор Смерть оказалась в непосредственной близости от Трэйса и теперь неотступно следовала за ним по пятам. Стоило ему только поговорить с человеком, как этот человек тут же погиб. Затем всего лишь перекинулся парой фраз с другим — и произошло то же самое. А теперь вот он разговаривает с Амирой. Он обязан ее предупредить — пусть хотя бы примерно представляет себе зловещую природу того, с чем, возможно, играет.
— Хочешь узнать, почему я здесь? — спросил он. — Настоящую причину моего приезда на остров?
— Только если ты сам хочешь рассказать мне это, — пожала плечами Амира. — Лично мне кажется, что ты решил сбежать сюда от какой-то несчастной любви, воспоминание о которой все еще грызет тебя. А может, ненадолго вырваться за рамки обыденной жизни. Во всяком случае, производишь именно такое впечатление: и в аэропорту на Родосе, и потом в городе, и даже сегодня вечером. Почти беглец, человек, который никак не может расслабиться, постоянно вынужден оглядываться через плечо. Не буквально, конечно, а фигурально.
— Я — беглец? — улыбнулся Трэйс и уже готов был начать отпираться, как вдруг в порыве искренности решил, что лгать не стоит. Улыбка медленно сползла с его лица.
— Так я права? — настаивала она.
— Может быть — отчасти. Порой мне даже начинает казаться, что я пытаюсь скрыться сразу от нескольких опасностей. Но, как ты выразилась, не буквально, конечно, а фигурально. — И он вкратце передал ей историю своего знакомства с Каструни, рассказал о более чем загадочной гибели грека, а потом — об убийстве другого человека, менее двух часов назад.
Она выслушала его до конца (хотя, вроде бы и не очень внимательно и даже нетерпеливо ерзая, как будто молчаливо торопя его закончить рассказ, который, возможно, показался ей неправдоподобным?), а когда он умолк, резюмировала:
— Только-то и всего? Какой-то грек в Лондоне весьма таинственно предупреждает тебя о грозящей опасности и гибнет в результате несчастного случая. Ты приезжаешь сюда, чтобы проверить, правду ли он говорил, и человека, с которым ты побеседовал, убивают.
— Наверное, для тебя все это звучит довольно странно, — сказал Трэйс. — Должно быть, ты вообще не веришь всему этому.