Демократический социализм — будущее России

Шубин Александр Владленович

И, наконец, в-четвертых, общее стремление «зеленых» к самоуправлению, регионализации, разгосударствлению и децентрализации не должно означать немедленного демонтажа и радикального разрушения государственных структур, воспринимаемых подчас «радикальными» экологистами как «временное недоразумение». Многие функции государства будут сохраняться длительное время по двум причинам: во-первых, экологический кризис носит глобальный характер, и для его сдерживания локальных мер не достаточно; во-вторых, технократическое и авторитарное сознание может реализовываться и через структуры самоуправления. Несмотря на то, что самоуправление как таковое способствует антиавторитарным тенденциям, легко себе представить вырождение какой-либо общины в очень деспотичное, замкнутое и, кстати, экологически опасное сообщество. Так, например, некоторые общины индейцев

в Америке готовы хранить у себя радиоактивные отходы за плату несмотря на протесты соседей. Своя рука владыка — эти общины автономны. Этот пример и многочисленные примеры нашего «парада суверенитетов» показывают, что автономия самоуправляющихся сообществ на нынешнем уровне развития культуры должна быть ограничена обязательствами перед обществом в целом с помощью федеральных стандартов — экологических, социальных и гражданских. Нарушение одного из двух последних неминуемо воспроизводит авторитарную систему, являющуюся при современном уровне знаний и технологических возможностей мотором экологического кризиса. Решения по поводу поддержания этих стандартов должны приниматься не исполнительной властью, которая заинтересована в их нарушении, а отдельной контрольной властью, специализирующейся только на поддержании законодательно установленных стандартов и обладающей безусловным правом вето в отношении любых решений и соответствующим аппаратом принуждения. Незыблемость основных стандартов будет способствовать укреплению права как такового, поможет перейти в режим его автоматического соблюдения, обусловленного не страхом перед правоохранительными органами, а культурной традицией. Это, в свою очередь, поможет перейти от законодательства к преобладанию договорного права.

Понятно, что это лишь штрихи к портрету экологической реформы, ее основные «киты» — самоуправление, приоритет представительной власти над исполнительной, общественное регулирование, децентрализация, стандарты и прочность права. Конкретные формы реформ производны от них и разнообразны.

ЧТО ТАКОЕ ЭКОЛОГИЯ

Все эти реформистские проблемы до недавнего времени мало интересовали представителей биолого-экологического течения и воспринимались как чуждая экологии (понимаемой скорее как биология) политика. Поскольку попытки решения экологических проблем постоянно натыкались на стену исполнительной власти, то и наиболее эффективной политикой среди экологов считалось внедрение «своих людей» в административные органы.

Однако для людей, сходивших во власть, становится ясно, что бюрократический аппарат легко парализует активность «агентов экологического движения». И тогда возник своеобразный синтез биолого-экологического и социально-экологического подхода, который, однако, пока нельзя признать удачным. В силу своей непоследовательности новая концепция унаследовала от биолого-экологического подхода его элитаризм. Суть этой концепции такова: раз уж безумный мир обречен, нужно объединить всех, кто понимает опасность, кто «не желает мириться с самоубийственной практикой большинства» в альтернативное общество, живущее в соответствии с экологическими законами. Это альтернативное общество станет «ноевым ковчегом» цивилизации.

От этой идеи — один шаг до социально-экологического подхода. Если альтернативное общество будет готово стать опорой движения за преобразование существующего социума, этот шаг будет сделан. Увы, сторонники концепции альтернативного общества считают, что «политическая активность, участие в борьбе за власть, лоббирование, реформирование в рамках существующих государственных и межгосударственных образований… не способны привести к изменениям, необходимым для достижения социальной гармонии в обществе и экологической устойчивости природных сообществ». Не лезть в систему власти, не «лоббировать», не реформировать «в рамках» (а вне рамок и нельзя реформировать). Остается только пропаганда и акции прямого действия. Несмотря на декларативное отрицание замкнутости и элитаризма, это означает именно замкнутость, оторванность от общества большинства. Иначе придется и «лоббировать», и бороться за реформирование.

Очевидно, что земельный участок, входящий в конфедерацию «альтернативного общества», вряд ли будет экологически чистым, если рядом стоит грязный химический завод. Попытки атаковать именно этот завод, не обращая внимание на преобразование общества в целом, также обречены. Это показал опыт многих

наших «радикальных акций», принесших отнюдь не радикальные результаты. Оставляя корни системы невредимыми, нельзя выполоть ростки в виде многочисленных монстров индустриализма.

Отдельный вопрос, будет ли построенное искусственно альтернативное общество свободным от авторитаризма. Как будет организовано это общество? «Как биоценоз» — слышится в ответ. Интересно, кто в нем будет играть роль хищников?

Пора вспомнить, что экология — не часть биологии, а наука о взаимоотношении человеческого общества и его среды обитания (экология —«наука о доме», обратите внимание — даже не о «природе»). Это социально-естественная наука, социально-биологическая, если хотите. Доказывать что-то в экологии механическим перенесением законов биологии на общество можно с тем же успехом, как и объяснять с помощью этих законов астрономические явления. Именно поэтому экология должна исходить из взаимодействия социальных и биологических законов. Если вы концентрируете свое внимание на программе биоразнообразия — вы должны прежде всего применять биологические инструменты, но если речь зашла о вмешательстве в общественные дела, о воздействии на социум — экология разворачивается своей социальной стороной. И государство становится не «недоразумением», как считает часть экологистов, а очень важной, прочной и обусловленной тысячей причин болезнью, лечить которую можно только имея соответствующие знания, только постепенно и только внедряя свои инструменты внутрь этой болезненной опухоли. И здесь уже без политики не обойтись.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ТАКТИКА И СОЦИАЛЬНАЯ ОПОРА

В нашей стране в силу ряда причин сформировалась модель индустриального общества, отличающаяся особенно высокой концентрацией управления в руках технократической элиты. Распад этой модели не привел к благоприятным последствиям в отношении среды. Технократическая элита пыталась решить проблемы, возникавшие в результате существования сверхгосударственной системы и ее трансформации, за счет несдерживаемой эксплуатации природных ресурсов. Тяжелое положение, возникшее в стране к концу XX века, снижает реально существующие возможности избежать глобальную экологическую катастрофу. У нас просто не остается времени, чтобы благоприятные стратегические тенденции перехода от индустриального к постиндустриальному обществу реализовались сами собой или при минимальном вмешательстве общественности. Страна может раньше превратиться в экологическую пустыню.

Так возникает важная дилемма: слишком медленно реформировать общество нельзя — можно просто не успеть. Но господствующие силы общества насквозь пропитаны авторитарной культурой и не дадут реформировать общество быстро, если не будут подвергаться давлению извне. Именно давлению, потому что попытка «революции», предпринятая радикальным меньшинством лишь воспроизводит авторитарную систему.

Стало общим местом утверждение о том, что экологическое движение недостаточно влиятельно, потому что оно защищает не конкретный слой людей, а всех сразу, притом что эти «все» не видят в этой защите своей выгоды. В итоге экологисты «зависают», теряя свою социальную опору. Между тем без воздействия мощной социальной силы махину индустриального общества не изменить.

Какие же силы могут давить на структуру общества? Лишь те, которые в силу своей структуры связаны с самоуправлением, которые составляют костяк гражданского общества, а не государства или хозяйственных корпораций. Речь идет о тех слоях, которые достаточно компетентны, чтобы участвовать в управлении собственным производством (я имею в виду не только традиционное материальное производство, но и производство информационной продукции). Понятно, что эти социальные группы станут внушительной силой, осознают свой «классовый интерес» (и тогда можно будет говорить об образовании гражданского «класса» как основы гражданского общества) лишь по мере развития культуры.

Сегодня эта новая общественная сила формируется вместе с гражданским обществом — сетью организаций, независимых от государства и хозяйственных монополий. Помимо экологических движений в эту сеть входят профсоюзы, правозащитные организации и общества потребителей, органы самоуправления на производстве, небольшие фирмы, лишенные жесткой иерархии внутри себя, самоуправляющиеся поселения, некоторые комитеты самоуправления в городах, малые партии, напоминающие скорее политические клубы и т. д.