Демократизация
Шрифт:
Однако утверждение о том, что капитализм породил демократию, нуждается в двух оговорках (см. также гл. 9 наст. изд.). Во-первых, капитализм вызвал к жизни демократию только там, где такие группы собственников, как свободные фермеры (rural freemen) и городские купцы, представляли крупный по численности средний класс, а не едва заметные меньшинства [236] . Это условие соблюдалось только в центрах мировой доиндустриальной капиталистической экономики, в наибольшей мере – на северо-западе Европы и в североамериканских колониях [237] . В колониях же, которые не подходили для масштабного заселения европейцами, устанавливался режим эксплуатации. Демократия не внедрялась европейцами в тех колониях, которые привлекали возможностями экстракции ресурсов, а не возможностями заселения [238] . Во-вторых, доиндустриальный капитализм способствовал установлению только нарождающейся демократии, ограничивая распространение гражданских свобод имущими классами. Установление же зрелой демократии со всеобщим (для мужчин) избирательным правом было плодом индустриализации и борьбы рабочего класса за политическое признание [239] .
236
Moore, 1966
237
Wallerstein, 1974
238
Acemoglu, Robinson, 2006
239
Huber, Stephens, Rueschemeyer, 1992
240
Huntington, 1968
Рис. 6.1. Факторы, объясняющие североатлантическое происхождение капитализма и демократии
Связь между индустриализацией и демократией проявлялась по-разному. В сущности, непримиримая классовая борьба, связанная с возвышением (rising) промышленного рабочего класса, зачастую действовала во вред демократии. Разумеется, благодаря введению всеобщего избирательного права индустриализация почти всегда вела к символическому политическому признанию рабочего класса. Однако это право устанавливалось авторитарными режимами так же часто, как и демократическими. В промышленную эпоху всеобщее избирательное право вводили коммунистические, фашистские и другие диктатуры, и, борясь за право голоса, рабочий класс нередко занимал сторону популистских, фашистских и коммунистических партий, которые сворачивали жизненно важные для демократии гражданские свободы [241] .
241
Lipset, 1960
Раннее установление зрелой и стабильной демократии не было достижением только среднего или только рабочего класса – оно произошло в тот момент, когда первый перестал выступать против второго [242] . В свою очередь, это случилось лишь тогда, когда победа среднего класса над аристократией и королевским абсолютизмом была настолько несомненной, что, имея дело с рабочим классом, средний класс уже не мог положиться ни на союз с аристократией, ни на государственные репрессии. Отчасти из-за природных факторов эти условия оказались исторически уникальными и реализовались лишь в Северо-Западной Европе и ее заокеанских отпрысках.
242
Collier, 1999
Социальные расколы, распределительное равенство и демократизация
За исключением Северо-Западной Европы и ее заокеанских колоний, где возникли уникальные условия, классовые противостояния, связанные с индустриализацией, как правило, не способствовали установлению демократии. Это утверждение может быть обобщено: когда классовые расколы и групповые различия переходят в открытую вражду, каждый политический лагерь стремится монополизировать государственную власть с целью получить возможность не дать реализоваться требованиям оппонентов. Этот паттерн «работает» против демократии [243] .
243
Dahl, 1971
Классовые расколы легко перерастают во вражду, если классы существуют как изолированные друг от друга сообщества, если политические партии разделены по классовому признаку и если распределение экономических ресурсов между классами чрезвычайно неравномерное. В этих обстоятельствах коалиции и компромиссы между классами маловероятны, а отношения между группами приобретают враждебный характер [244] . В европейских странах с сильными традициями королевского абсолютизма и уходящими вглубь веков привилегиями аристократии индустриализация регулярно порождала классовые расколы, объединяя малообеспеченный рабочий класс деревень и городов против привилегированного класса землевладельцев, промышленников, банкиров и государственных и армейских чиновников [245] . За пределами Европы индустриализация имела тот же эффект в регионах, которые европейцы колонизировали, руководствуясь «интересами экстракции» (добычи ресурсов), а не заселения [246] .
244
Lipset, 1960
245
Lipset, Rokkan, 1967
246
Acemoglu, Robinson, 2006
Всюду, где индустриализация порождала такие классовые расколы, привилегированные группы опасались, что в результате выборов к власти придут партии рабочего класса, – в этом случае они могли бы начать проводить земельные реформы и предпринимать другие меры по распределению ресурсов и по лишению наиболее привилегированных классов их привилегий. Чтобы не допустить прихода к власти партий рабочего класса, привилегированные группы могли полагаться на государственные репрессии. Но, столкнувшись с этими репрессиями, активисты рабочих движений могли радикализироваться и обратиться к революционным целям, заключавшимся в тотальном сломе существующего социального порядка [247] . Описанная цепь событий довольно точно
247
Collier, 1999
Демократические страны, образующие центр мирового капитализма, зачастую могли поддерживать давление на интересы рабочего класса на капиталистической периферии, так как это обеспечивало им доступ к низкооплачиваемой рабочей силе и помогало предотвратить распространение коммунизма. В течение холодной войны и вплоть до «Вашингтонского консенсуса» капиталистическая мировая система поощряла демократию в своем центре и авторитаризм – на своих окраинах [248] . Как бы то ни было, можно утверждать, что очень сильная социальная поляризация вредна для демократии, поскольку поляризация групп легко перерождается в насильственную борьбу за монополизацию государства [249] . В этих условиях мирный переход власти из одних рук в другие, как и предусмотрено демократией, оказывается маловероятным. Вместо этого типичным исходом острых социальных расколов оказываются военные перевороты и гражданские войны, завершающиеся диктатурой одной общественной группы над остальными [250] .
248
Wallerstein, 1974
249
Dahl, 1971
250
Huntington, 1968
Логика групповой вражды может быть применена не только к социальным классам. Общества могут быть разделены на враждебные группы также и на основании религиозной, языковой и этнической принадлежности, и вероятность таких расколов возрастает по мере религиозной, языковой и этнической фракционализации, особенно когда фракционализации сопутствует пространственное разделение групп [251] . Пространственное разделение облегчает образование групповых идентичностей, а такие идентичности – важная предпосылка развития вражды между сообществами. Африка южнее Сахары – регион с наибольшей этнической фракционализацией – изобилует примерами групповой вражды на основании этнического признака и ее пагубного влияния на шансы установления стабильной демократии (см. гл. 22 наст. изд.). При помощи этих наблюдений можно сформулировать и благоприятные для появления и выживания демократии условия. Наличие многочисленного среднего класса, внутри которого экономическое неравенство не выходит за некоторые пределы, смягчает межгрупповую вражду, что, в свою очередь, повышает привлекательность демократического способа передачи власти от одной группы к другой. В свете сказанного переход от индустриального общества к постиндустриальному является позитивным изменением, так как позволяет преодолеть острое разделение между рабочим классом и привилегированными группами, характерное для индустриальной эпохи [252] .
251
Rokkan, 1983
252
Bell, 1973
Когда ресурсы распределены между социально-экономическими, религиозными, этническими и прочими группами достаточно равномерно, непримиримая вражда между ними может быть смягчена, в результате чего группы окажутся более склонны к признанию друг друга легитимными претендентами на политическую власть. Чем меньше ставки в политической игре, тем легче признать победу соперников всего лишь в одном электоральном раунде. Таким образом, относительно равное распределение ресурсов умеряет накал вражды при всех видах общественных расколов, будь они основаны на классовом разделении или на разделении этническом. В моделях, объясняющих демократизацию, меры неравенства в доходах используются весьма часто, и было неоднократно продемонстрировано, что меньшее неравенство значимо повышает шансы как на возникновение, так и на выживание демократии [253] .
253
Muller, 1995; Vanhanen, 2003
Колониальное наследие, религиозные традиции и демократия
Родившись в Северной Атлантике, демократия оказалась тесно связанной с двумя традициями: протестантизмом и британским наследием [254] . Но это не значит, что протестантизм и британское наследие благоприятствовали демократии как таковые. Они благоприятствовали ей постольку, поскольку также были распространены в Северной Атлантике, центре доиндустриального капитализма [255] . Ни протестантизм, ни британское наследие не являются источником доиндустриального капитализма. Такие страны, как Нидерланды, Исландия и Дания, тоже располагались в Северной Атлантике, и в них также существовали доиндустриальный капитализм и нарождающаяся демократия, несмотря на то что эти страны не имели британского наследия. Протестантская Пруссия, наоборот, находилась далеко от Северной Атлантики и не знала ни доиндустриального капитализма, ни нарождающейся демократии [256] . Бельгия, напротив, была в основном католической, но располагалась в северной Атлантике, и в ней возникли и доиндустриальный капитализм, и нарождающаяся демократия. В противоположность Максу Веберу [257] , полагавшему, что протестантизм породил капитализм, столь же обоснованно можно утверждать, что общества, которые уже были капиталистическими, восприняли протестантизм как религию, гарантирующую наибольшую легитимность капиталистической системе [258] .
254
Lipset, 1959
255
Bollen, Jackman, 1985
256
Tilly, 1997
257
Weber, 1958 (1904)
258
Landes, 1998