Демон-босс
Шрифт:
— Да плевать мне на твой контракт, ясно?! — побагровев, рявкает Шапошников. — Расторгай, если хочешь. Но Люба с тобой не пойдет, потому что я ей запрещаю. Она еще, как минимум, две недели на меня работает и обязана соблюдать трудовую дисциплину.
— Послушайте, я ведь не вещь, чтобы мной распоряжаться, — пытаюсь возмутиться я, окончательно растерявшись. — Запрещать вы мне ничего не можете. Как, впрочем, Игорь Вячеславович не имеет права мной командовать и приказывать.
— Не твоей холестериновой корове о трудовой дисциплине мычать
— Во-первых, меня никто не совращал. Я ведь не школьница малолетняя. — возражаю я, задетая подобным торжеством собственничества. — Во-вторых, я не ваша будущая жена.
— Всего лишь вопрос времени, — отмахивается полиграфический магнат так небрежно, словно у него на меня имеется серьезный компромат.
— Люба, это правда? — жалобно пищит Шапошников, вновь пытаясь выбраться из кресла. — Ты выходишь за него замуж?
И какая только женщина в здравом уме мечтает, чтобы мужчины за нее сражались? Процесс это крайне неприятный и в высшей степени утомительный.
— Разбирайтесь друг с другом сколько угодно, а меня увольте, — обессилено бормочу я, и задев плечом полиграфического магната, вылетаю из кабинета.
45
Несколько минут, сидя в своем рабочем кресле, я киплю от возмущения. Ну ладно Шапошников с его истериками — к ним я хоть как-то успела привыкнуть. Но Жданов… Умный ведь мужчина — и туда же: неандертальской удалью полез щеголять. Надеюсь, до драки все же не дойдет. Если полиграфический магнат ко всему прочему генерального отмутозит, боюсь, тот в бессрочный отпуск уйдет.
Ох, Люба-Люба. А в свои сорок с хвостиком прямо Мерилин Монро. Мужчины к ногам как спелые яблоки падают. Некоторые, правда, попадаются перезревшие и с гнильцой.
Когда в дверь внезапно раздается стук, я машинально выпрямляюсь и свожу колени. Однако вместо Жданова на пороге стоит крайне взбудораженная Ольга. В руках у нее чашка с кофе, явно предназначенная мне. Пришла, выходит, с подношением, чтобы выпытать детали.
— Любовь Владимировна, я тут подумала, что вы капучино хотите… — вкрадчиво начинает она.
— Кофе я сегодня уже выпила, Оля, спасибо. И обсуждать сцену в кабинете я тоже не буду.
Другой бы человек смутился, но только не секретарша Шапошникова. Бесцеремонно переступив порог, она начинает заговорщицки шептать:
— А вы у нас роковая женщина, Любовь Владимировна. Олег Евгеньич в вас точно влюбился. И Игорь Вячеславович тоже. Он когда появился, сразу спросил: «А где Люба?» У меня от его властного тона даже мурашки побежали. Я его пускать не хотела, но разве ему можно что-то поперек сказать? — В ее взгляде читается неподдельное восхищение.
Все-таки не понять мне женской тяги к безраздельной мужской власти. Это ж так можно всю жизнь за
— Оленька, мне работать нужно. — Для убедительности я поднимаю в воздух стопку бумаг.
— А Олег Евгеньич перед вами на коленях для чего стоял? — будто не слыша, продолжает она сыпать вопросами. — Неужели предложение руки и сердца делал? Я бы на вашем месте конечно не раздумывала и выбирала Игоря Вячеславовича. Он и красивее и богаче. И сексуальнее, — договаривает она, слегка порозовев.
— Слышишь, Люба? — Раздавшийся голос Жданова заставляет нас обеих вздрогнуть. — Вроде дура дурой эта ресепшионистка, а сейчас дело говорит.
— Ой… — покраснев еще гуще, Ольга прижимается к стене, чтобы его впустить. — Ну я, наверное, пойду.
— Иди, конечно, — гаркает Жданов, по-хозяйски проходя в кабинет. — Там шефу твоему портки надо помочь высушить и корвалола накапать.
— Что ты с ним сделал? — От волнения я неосознанно перехожу на «ты».
— Живой он и отпизжен только морально. Через пару часов оклемается. Будет знать, как на Игоря Жданова голос повышать.
Дождавшись, пока Ольга закроет за собой дверь, я встаю. Не хочу вести разговор, глядя на него снизу-вверх.
— Игорь Вячеславович. Вы безусловно фигура весомая, но даже это не дает вам право вламываться в чужой кабинет без предупреждения и отчитывать присутствующих.
— Это ты сейчас про чей кабинет говоришь? — Он с подозрением щурится. — Про свой или про кабинет твоего холестеринового воздыхателя?
— Я говорю в общем. — Я хмурюсь, раздраженная таким тоном. Полиграфический магнат ведет себя так, словно поймал меня целующейся со свидетелем на нашей свадьбе. — Ты бы мог предварительно позвонить и поинтересоваться, есть ли у меня время на разговор.
Лицо Жданова становится жестким и непреклонным.
— Провальную затею пытаешься мне впарить, Люба. Глядишь, приехал бы я с предупреждением, и такое увлекательное действо пропустил. Скоро солить тебе придется своих поклонников убогих. Что тебя, похоже, полностью устраивает.
— Вы на что-то намекаете, Игорь Вячеславович? — От возмущения и неверия в ушах поднимается гул. — Думаете, я вот этим всем наслаждаюсь? Сколько мне, по-вашему, лет?
— Ты мне снова «выкать» решила? — раздраженно рявкает он.
— Похоже, что да, — парирую я, все сильнее заводясь. — На «ты» предпочитаю общаться с людьми, которые близки мне по духу. А ваше поведение на близкого по духу человека никак не тянет.
— Вот как? — саркастично усмехается полиграфический магнат, смеряя меня холодным взглядом. — А кто полночи кричал «Ты просто бог, Игореш»? Назад свои слова заберешь?
Мне словно по щекам надавали. Использовать интимные моменты как орудие в пылу ссоры, на мой взгляд, нечестно и некрасиво.
— В тот день было выпито много шампанского, — сжав кулаки, отвечаю я. — Прошу не принимать все сказанное мной всерьез.