Демон-босс
Шрифт:
– Ты, не пойму, обвинить меня хочешь, что я тебе паровоз слишком дорогой подогнал? Теперь я еще и чинить его должен? Так ты продай его и купи себе ведро отечественное. Можешь на нем хоть по пять раз на дню краш-тест проводить. Твоим мозгам уже ничего не грозит, зато запчасти тольяттинские дешево стоят.
Не нравятся ей мои слова. Силикон выпятила, нос задрала.
– Игорь, мы ответственны за тех, кого приручили.
Меня моими же словами уделать пытается. Ну, корова.
– Ты где ручных жаб видела, Анжела? Приручили ее. Скажи, блядь, спасибо, что я пятнадцать лет твою низкокалорийную
– У тебя кто-то появился, да, Игорь? – хнычет бывшая. – Раньше ты не был таким.
– Каким? Сытым и не заебанным твоим бесконечной трескотней?
– Ты это все из-за Вадика, да? Ревнуешь к нему?
– Дура ты редкостная все же, Анжела. Баба с возу – коню отлично, слыхала такое выражение? Стал бы я с тобой разводиться, если бы к твоим хахалям ревновал. Срать мне, Анжела, усекла? А теперь дверь с той стороны закрой. В этой жизни некоторым деньги нужно зарабатывать.
Бывшая жена обиженно поднимается с кресла и стуча каблуками, цокает к выходу. Она меня приворотным зельем пичкала, что ли, всю жизнь? Где глаза мои были. Надо давно ее, бездельницу, под тощий зад пнуть. Пузо бы отрастил, как в моем возрасте положено, и на запах пирогов перестал бы как псина некормленная в стойку вставать.
От раздавшегося стука в дверь рука машинально ложится на пресс-папье. На случай если это Анжела вернулась.
– Можно к вам, Игорь Вячеславович? – раздается с порога.
Кто это еще, блядь? Знаю, что он с производства. Синельников в отпуск ушел, а я всех его подручных заместителей запоминай.
– Чего ты в дверях танцуешь? Говори быстрее, что хотел.
– Пришли результаты пробы новой краски, которые вы просили. Проверку на светостойкость и истираемость прошла. Показатели держатся на уровне восьми. Клиенты-молочники остались довольны.
Значит, мне не только пироги зашли, но и инженерская краска. Теперь надо решение принимать, как быть. С финнами контракт рвать не вариант – они поставщики проверенные. А наши тяп-ляпы хер знает, как на дальние расстояния себя покажут. Но проблему с истираемостью так тоже оставлять нельзя: надо будет молочников частично на новую краску переводить. Задала мне задачу инженер Люба со своим кефирным пакетом.
– Ну и чего ты глазами лупаешь на меня? Все сказал?
Тот кивает.
Да, что ты, трясешься, блядь, как будто я тут людей жру. Новое поколение воспитывать кто будет, хер пойми. Мужики нынче трусливые пошли. Что этот дрыщ, что жид инженерский… Как его? Лева.
Кстати, об инженере. Надо вопрос с ней закрыть.
– Света, водитель наш где шарахается? В кабинет мне его. Ты жуешь опять, что ли, не пойму? Имей в виду, когда твоя кастрюля перестанет на стул помещаться, я стул новый заказывать не буду. Я тебя уволю, а на твое место посажу молодую и тощую. Усекла?
Водитель появляется в кабинете через минуту. Тоже танцует на месте, а еще потеет и заикается. Цирк уродов какой-то. Хоть всех увольняй и набирай персонал заново.
– Сюда подойди, – я открываю ящик стола и достаю оттуда контейнер из-под инженерских пирогов. Подарила она мне
9
– Люба, – круглая голова Валерьевича выныривает из дверного проема. – Там тебя это… водитель от Жданова ищет.
Я непонимающе хлопаю глазами. Водитель? От полиграфического магната? Перед тем как выйти в вестибюль, зачем-то смотрюсь в зеркало на стене. Вроде выгляжу достойно.
– Вы Любовь Владимировна? – осведомляется темноволосый парнишка в белой рубашке и брюках.
Ох, миленький, какой же ты худенький. Совсем, что ли, не кормят тебя?
– Да, это я. У вас ко мне какое-то дело?
Кивнув, парнишка протягивает мне бумажный пакет с фирменным логотипом «Дельтафлекс». Я заглядываю внутрь и не могу удержаться от улыбки. Мой контейнер.
Ай да магнат. Водителя ко мне послал, чтобы кусок пластика вернуть. Все-таки необычный он мужчина. Вроде и грозный, и грубоватый, зато какой в мелочах внимательный.
– Спасибо вам большое… – вопросительно поднимаю брови.
– Николай, – подсказывает парнишка.
– Николай, подождите здесь пару секунд, если не трудно. Сейчас вернусь.
Я захожу к себе в кабинет и залезаю в стол. Утром пирогов с уткой напекла по новому рецепту. Думала, коллег в обед угощу, но уж парнишка больно замученным выглядит. На работу я завтра принесу, а он пусть дорогой перекусит.
– Это вам, Николай, – протягиваю контейнер с угощением и на смущенный взгляд поясняю: – Вы ведь на другой конец города ради меня ехали, а сейчас такие пробки. Вы не переживайте, пироги свежие. Жаль только, что уже остыли.
После секундной заминки парень контейнер берет и глазами указывает на мою правую руку.
– А этот кому?
Тут приходит мой черед смущаться. Черт дернул меня схватить еще один. Ну не прикидываться же дурочкой? Не по возрасту мне.
– А этот директору своему передайте. Он у вас пироги очень любит.
Николай смотрит на меня с суеверным ужасом, даже побледнел. Дрожащей рукой забирает у меня контейнер, беззвучно произносит «до свидания» и пятится назад. Странно.
– Ну, что Жданов хотел? – Валерьевич так тихо подкрадывается к моему столу, что от неожиданности я вздрагиваю.
В глазах коллеги отчетливо читаются любопытство и подозрение, и они мне не нравятся. Не люблю я сплетни на рабочем месте. Генеральный меня в прошлом году дважды на ковер вызывал из-за того, что коммерческий стал мне цветы под «дворники» подкладывать. Заявил, что против романов на рабочем месте и потребовал немедленно прекратить всякие заигрывания. Я тогда даже подумала уволиться – так мне стало обидно. Я этому Коростылеву надоедливому разве что на пальцах не объясняла, что быть у нас ничего с ним не может и ежедневные походы к флористу плодов не принесут. Во-первых, он не в моем вкусе, а во-вторых, я бы никогда не стала встречаться с коллегой.