Демон движения

Грабинский Стефан

И конец этот должен был наступить сейчас — сейчас, в понедельник двадцать первого мая, между четырьмя и пятью часами. Он еще раз взглянул на часы: было без четверти четыре, самое время. Встал из-за стола, оделся и через минуту уже ехал на извозчике в сторону клиники. Через пару десятков минут экипаж остановился у ворот больницы. Кобержицкий заплатил вознице и спокойным, ровным шагом, размеренным, словно колебания маятника часов, начал подниматься по лестнице. По дороге его никто не останавливал — шел, как судьба, холодный и неумолимый...

Вот и длинный, укрытый полумраком коридор

с двумя рядами палат... Он остановился под номером пятнадцать и полез за чем-то в карман жакета...

В этот момент изнутри до него донеслись какие-то голоса: низкий мужской баритон и спазматические рыдания женщины. Он повернул ручку двери и вошел внутрь...

На софе в объятиях Падерны лежала его жена. Врач вскочил на скрип двери, непроизвольно заслоняя голову. Напрасно! Прогремел выстрел, меткий, единственный, поразив его в висок. Упал без стона...

Стася, в золотистом покрове волос, поднялась с кушетки и склонилась над телом врача. Внезапно подняла лицо к мужу: в ее чертах, омраченных исступлением, казалось, вызревал какой-то вопрос, отчаянно прорывалась к разъяснению какая-то загадка... Затем в ее глазах вспыхнул проблеск сознания — провела рукой по лбу, раздвинула губы, хотела что-то сказать... Поздно! Грохот выстрела опередил слово. С глухим стоном она скатилась на тело Падерны. Тогда Кобержицкий направил дуло револьвера в собственное сердце.

йт

ЗЕЛЕНЫЕ СВЯТКИ

Парафраз

И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, Духа истины да пребудет с вами вовек...

Не покинет вас благодать, приду к вам... (Молитбы VII и IX из «Римского бребиария»* на Великук» субботу перед Пасхой)

Был десятый час утра, пятидесятый день после праздника Песах — время погожее, солнечное. С Елеонской горы плыли в дуновениях раннего ветра запахи расцветших деревьев, накатывались на город пьянящей волной из глубин Кедронской долины. Над кровлями витала легкая мглистая завеса, время от времени рассеиваемая более сильными порывами ветра в ржаво-золотистую пыль...

Пробужденный от сна Иерусалим журчал утренним гомоном. Сонмища набожных, прибывших с паломничеством в город на праздник Пятидесятницы со всех сторон света, уже собрались толпой у храма Соломона. В шуме голосов беспорядочно смешивались наречия дальних земель парфян и мидян, протяжно-певучая речь эламитов и сыновей Месопотамии, говор евреев, местных и с окраин Иудеи. Среди

____________

* Breviarium Romanum — молитвенник римско-католических священников для ежедневных богослужений.

– 431 -

толпы верующих радужными лентами скользили красочные одеяния паломников из Каппадокии и Понта, белые тюрбаны арабов, развевающиеся плащи детей Сахары, Ливии и Египта.

Время от времени море голов разделялось на две бурлящие половины, чтобы пропустить идущую по середине улицы центурию легионеров, полным ходом спускающуюся со стороны Нового Города, или отряд всадников с префектом,

направлявшихся к Башне Стратона*. Затем оба потока снова сливались в одну пеструю толпу, что шумела фейерверками праздничных молитв, утренних приветствий, просьбами странствующих нищих...

Отовсюду тянулись к святому городу тысячи пилигримов: императорским трактом из Сихема, Кесарии и Лидды с севера, большаком из Газы с запада, дорогами из Вифлеема и от Мертвого моря на юге. Центурионам и начальникам стражи при городских воротах в тот день досталось немало обременительной работы, тем более что наместник строго приказал соблюдать порядок и не впускать за стены подозрительных бродяг.

Возле арки, называемой Портал Антония, в северо-восточной части города царила наипаче ужасная толчея. Причиной этого была близость чудодейственного пруда Вифсаиды с пятью галереями вокруг него. Тысячи хромых, слепых и параличных теснились вокруг, ожидая своей очереди. Во время божьего праздника к пруду сходил Ангел Господень, и вода начинала бурлить; кто во время этого бурления погрузился в нее и омыл изнуренное болезнью немощное тело, выходил крепким и здоровым, какая бы тяжкая болезнь его ни поразила. Потому толпились здесь люди больше всего, наполняя окрестности страшным шумом...

В одном из закоулков Верхнего города, к западу от дворца первосвященника Каиафы, стоял неказистый с виду дом, окруженный старым, уже рассыпающимся каменным забором; большие финиковые пальмы у входа, словно верные

____________

* Название древнего финикийского поселения, давшего начало Кесарии Палестинской.

– 432 -

стражи, ласкали зелеными опахалами вершины каменных стен.

Это был дом Марии, матери Марка, двоюродного брата Варнавы. Здесь в последний раз ужинал в обществе своих учеников Иисус Назареянин, распятый на горе Казней пятьдесят три дня назад.

Здесь они схоронились в страхе перед евреями после Его похорон, здесь проводили долгие часы в молитве и укреплении сердец, когда Учителя не стало, когда Он ушел от них, оставив одних в печали и безграничной скорби.

И сейчас они тайно собрались, чтобы посоветоваться вместе о том, что им делать и куда направить уставшие от бегства стопы.

Ибо вести, которые принес из города Никодим, член синедриона, очень обеспокоили их, особенно тех, кто был пуглив от природы. Старейшины иудейского совета, опасаясь наказания за распятие Учителя, распространяли клеветнические толки о Его учениках и апостолах, угрожая истребить всех силой своей верховной власти или очернить перед правительством цезаря как мятежников и врагов Римской империи.

Это напугало тех из них, кто были самыми слабыми, и они с тревогой сбирались под крылом Петра, словно птенцы в поисках пристанища, заботы и утешения...

У ворот в стене на входе стояли двое стражников и не впускали внутрь никого, кто не мог показать значок, называемый тессерой. Во внутреннем дворе перед домом несколько верных последователей произносили утренние молитвы, другие, которые уже укрепили души разговором с Господом, говорили приглушенными голосами или поглядывали вверх, на окна верхнего этажа, где в комнате заседали апостолы.